Росс аргументировал необходимость быстрой реакции тем, что природа на этой планете намного агрессивнее и активнее, чем на Земле.
— Думаю, если бы сюда посадили землянина, то он бы очень быстро сгнил заживо. Даже не от болезнетворных микроорганизмов, а от простых сапрофитов: они бы посчитали тело человека обычной питательной массой и… — хирург махнул рукой в сторону мусорки с плесневелыми остатками фруктов. — Нет, человек без скафандра бы тут не выжил.
Похоже на правду: поскольку природа здесь агрессивнее, а наши виды развивались вместе с ней, то они должны были приспособиться. И, если именно боль у нас активирует защитные силы, то убирая её, мы фактически лишаем организм естественной защиты. Если гипотеза верна, то обезболивающие одновременно подавляют иммунитет. В этом случае нет ничего удивительного, что болезни при анестезии протекают гораздо тяжелее и приводят к смерти.
— Я, дурак, думал: что было у Таля и не было у остальных прооперированных, — вспомнил старую загадку Росс. — А надо было просто искать отличия. Всё наоборот: при лечении Кесаря и Бориса использовалось обезболивание, а с Талем — нет. Хотя, скорее всего, и красный мох сыграл свою роль.
Однако в этом случае возникает другой вопрос: почему керели вообще давали обезболивающее? Хотя, если подумать… если кто-то заказал анестетики, то керели их и дали. Просто не предупредили, к какому результату они приведут. Как говорится: за что боролись, на то и напоролись. Я аж вскочила от возмущения: могли бы и предупредить, сколько жизней бы спасли! Но нет, промолчали, а вопрос такой задать, естественно, никому и в голову не пришло.
— Не факт, что керели сделали это из вредности, — заметил Игорь за ужином, в ответ на высказанные вслух мысли. — Думаю, они действовали жестоко, но очень расчётливо.
— Что, рассчитывали погубить кучу народа? — недовольно возразила я, снимая с деревянного шампура кусок змеи.
— Да, думаю, они предусмотрели большие потери, — кивнул математик. — Прямо-таки огромные. Керели высадили много людей, но вряд ли планировали, что выживет больше пары процентов.
— Ага, и всячески способствовали тому, чтобы расчёты оправдались, — проворчала Вера. — Так, по-твоему?
— Почти, — улыбнулся Игорь, чем приковал к себе наше внимание. — Заметь, сколько раз нам уже пришлось отбросить прежние знания, старые привычки и образ жизни. Нас вынуждают искать другие пути, смотреть свежим взглядом, принимать новое… и изменяться, — математик неожиданно грустно вздохнул: — Только так мы можем выжить. Я даже подозреваю, что те группы людей, которые пока в лучшем положении, в более комфортных условиях, которые сейчас могут сохранить многое от земного опыта и знаний, заплатят такую же цену, только позже. И не факт, что в результате выжить им будет легче. В этом плане мы в выгодном положении.
Росс горько рассмеялся:
— То есть ты искренне считаешь, что происходящее с нами: все беды, болезни, неприятности — это благо?
— Не знаю. Но надеюсь. Потому что не хочу впадать в депрессию и предаваться отчаянью. Мысль о том, что всё плохие события могут оказаться в плюс — утешает, — Игорь улыбнулся. — Насколько же это правда, мы узнаем ещё не скоро: через годы, если не через десятилетия.
Вечером нам позвонили сатанисты и сказали, чтобы готовились к приёму гостя. А уже следующим утром дети позвали нас к реке, сообщив, что в воде незнакомая тётя. Там, действительно, нас ждала женщина, но я её уже видела: водяная из племени русалок.
— Здравствуй. Есть хочешь, помощь нужна или что-то ещё? — привычно поприветствовала гостью Юля, опускаясь на корточки с краю мостков и с неподдельным интересом глядя на человека, вынужденного дышать водой.
— Есть — да, — голос русалки звучал искажённо и непривычно, слова удалось разобрать с трудом. Но всё-таки удалось. — И говорить.
Женщина с большим аппетитом умяла угощение и искренне поблагодарила. В глаза бросилось сильное отличие в поведении от свободных: русалка стеснялась мужской наготы и старательно отворачивалась (а посвящённые по-прежнему ходили голышом). Это было тем более заметно, что все остальные воспринимали обнажённое тело как само собой разумеющееся, и одежда привлекала даже больше внимания, чем нагота.
Мария (так звали водяную) рассказала, что после нападения банды выжила не только она, а двенадцать человек, считая детей. Немногие сбежавшие пробрались к укрытию посреди озера кружным путём, но его не удалось использовать: чёрная пыль разрушила защиту и открыла дорогу камнегрызам. На счастье уцелевших, русалки заранее утопили часть имущества в озере (чтобы укрыть от чужих загребущих рук), потом водяная его выловила и вернула остаткам племени. Поняв, что в лес вернуться не удастся из-за большого количества врагов, да и в пещере не пересидеть, русалки отступили в неприветливое, поросшее высокой травой болото. Благодаря тому, что раньше они жили неподалёку и уже умели по нему передвигаться без того, чтобы утонуть, обошлись без жертв. Удалившись на большое от озера и опасного леса, русалки поселились на одном из островков и чуть ли не прямо на примятой траве болота — их всё ещё преследовал страх встретить других людей, поэтому главной целью было спрятаться.
Болото помогло скрыться от врагов, но оно же изолировало — в результате русалки ничего не знали о событиях после своего отступления: ни о зачистке, которую устроили йети, ни о последующем отплытии людей.
Новое место жительства оказалось неприветливым. Хотя растительность островков более-менее позволяла набрать фруктов и ягод, но не в таком широком ассортименте, как в лесу. На участках чистой воды в обилии водилась рыба, в зарослях травы — много птиц и зверей (а также: рептилий, членистоногих, червей и земноводных — но всеми ими русалки брезговали). Но ни в болоте, ни на островах не удалось найти нормальных съедобных кореньев — по словам Марии, без них чего-то не хватало и наесться стало труднее. А ещё люди находились в постоянном напряжении из-за большого количества крокодилов: хотя защитные костюмы и делали людей непривлекательными в пищевом плане, рептилии не оставляли их в покое. Они часто приходили в лагерь, огрызались в ответ на попытки отогнать, пытались залезть в палатки или забирались на крышу и устраивали там игрища. Нередко взрослые крупные (до четырёх-шести метров в длину) особи, объединившись парами или тройками, сопровождали охотников или собирателей и нагло отбирали добычу. Да и вообще делать хоть что-то, когда из зарослей за тобой постоянно следят… а иногда и выходят, чтобы полюбопытствовать, что и как — очень сложно. Несколько раз вообще чуть ли не нашествие устраивали, из-за чего русалки около суток не могли даже высунуться из палаток: вокруг отдыхала сотня с лишним взрослых крокодилов и гораздо больше пестунов. Люди несколько раз меняли место стоянки, но это не помогало. Как будто рептилий что-то манило и привлекало на расчищенные людьми площадки.
Возможно, именно недостаток питания и нервная обстановка привели к тому, что русалки стали чаще болеть. Остатки лекарств быстро закончились, чёрная пыль и крокодилы не позволили обустроить быт, болотистая местность тоже не способствовала здоровью — и болезни начали отнимать почти все силы. Лишь начальные вещи позволяли сохранить жизнь. Защитные костюмы и крепкие палатки — с их помощью можно было пережидать тяжёлое время в безопасности. А вскоре об обустройстве уже и речи не заходило — сил хватало только на сбор пропитания и минимум других необходимых дел. Даже исчезновение чёрной пыли не улучшило ситуацию, а сделало её ещё хуже — из-за массового отравления кровянкой.
Удивительно, но как и у нас, у русалок дети начали болеть не сразу по рождению (точнее, болели, но очень редко), а только после годовалого возраста. Многие заболевания по симптоматике не отличались от тех, от которых страдали взрослые. Но некоторые и, как быстро выяснилось, самые опасные, оказались незнакомы. Именно две новые болезни убили всех подрастающих детей. Шло время, ситуация не улучшалась, и русалки поняли, что сами переломить её не в состоянии.
Водяная целенаправленно искала свободных. Ещё тогда, давно, русалки были поражены нашей возможностью выживать без лекарств и защитных костюмов. И хотя полностью в это так и не поверили, но, по словам Марии, рассказы о голых людях, способных жить в лесу без лекарств, палаток и многого другого, да ещё и почти без преступности, превратились в легенду. И русалки решили рискнуть. Водяная и ещё один человек, который чувствовал себя относительно лучше, отправились в путь к горам (поскольку ориентировались по ложным сведениям) — с целью найти нас и просить о помощи. Или купить её, пусть даже за начальные вещи. Шли вдоль реки — потому что водяная могла двигаться только по воде.