— Откуда тебе известно о последствиях извлечения?
— Когда понял, что изменения зашли уже слишком далеко, провел эксперимент. Неудачный.
— Погоди, — не выдержала я. — Яна ведь от раны погибла! Или?..
— Нет, к смерти Яны я не причастен, — подтвердил Дет. — Подал команду на извлечение уже после её гибели. А проверял гораздо позже, на Леониде.
От неожиданной новости я потеряла дар речи и могла только хватать ртом воздух. Дет использовал как подопытного кролика собственного, хотя и не родного, сына!
— На ком ещё использовались подчиняющие приборы? — не обращая внимания на мою реакцию, продолжил допрос сатанист.
— Ни на ком.
Индикатор детектора сменил цвет, и мы переглянулись.
— Ни на ком из свободных или йети, — тут же поправился Дет.
— На ком ещё использовались подчиняющие приборы? — ровно повторил Вадим.
Допрос продолжался долго, даже несколько перерывов делали: Дет был ещё слишком слаб. Зато и выяснить удалось многое. Сатанист задавал такие вопросы, которые мне и в голову не приходили: например, давали ли жертвы согласие на воздействие и рассказывали ли им о приборах.
Естественно, Дет никому о этих вещах не сообщал и согласия не спрашивал. Для внедрения достаточно, чтобы прибор коснулся кожи жертвы: он тут же проникает внутрь и сам достигает мозга. После этого человек уже не может противоречить Дету (и именно ему — на другого настроить невозможно), будет защищать его даже ценой собственной жизни. Да и вообще центром мира жертвы станет его «лидер». Кстати, внедрить прибор в самого Дета не получится — это доморощенный рабовладелец предусмотреть не забыл.
Оля, Таня и Яна были не первыми жертвами Дета. До этого он внедрил «гарантию верности» в трёх мужчин, с которыми познакомился почти сразу после высадки. Все трое погибли в стычке с бандитами, пожертвовав своими жизнями, чтобы спасти «лидера». Позже Дет вернулся и отозвал из мертвецов приборы. Тогда же и решил в следующий раз использовать женщин — потому что характер мужчин менялся в ту же сторону, и в результате выглядел неестественно.
Дет всё же любил своих жён, но какой-то извращённой любовью. Ведь он действительно о них заботился. И когда увидел, что изменения заходят слишком далеко, в откровенную патологию, решил, что надо что-то делать. Бывший лидер признался, что боялся выводить своих жён из-под контроля: ведь неизвестно, что они предпримут после. Но и смотреть, как они сходят с ума, не мог. Решив проверить, как поведёт себя человек, лишившись «гарантии верности», он внедрил свободный после гибели Яны прибор, в сына. А потом, через неделю, дал команду на извлечение. Именно это и вызвало кровоизлияние и последующую гибель ребёнка. То есть та «злокачественная опухоль» на деле являлась ничем иным, как местом внедрения прибора.
Придя к выводу, что таким образом он не поможет никому, а только убьёт женщин, Дет не решился отзывать приборы. Зато задумался, как же отвести от себя подозрения. Этому очень сильно мешало знание о наличии у сатанистов детектора лжи. Чем дальше, тем отчётливее Дет понимал, что шила в мешке не утаить. И в конце концов решил бежать. То, что ушёл он именно в тот день, когда мы начали операцию, оказалось простым совпадением.
После допроса нам пришлось решать сразу два вопроса. Что теперь делать с детовскими жёнами, и что — с самим Детом. Мы с Ильёй связались с остальными посвящёнными и устроили общий совет.
— У них всё равно не жизнь, — покачал головой химик. — Поэтому смерть можно считать избавлением.
Возражений не возникло ни у кого. Действительно, сейчас эти женщины не живут, а существуют. И если ситуацию исправить нельзя…
— Стоп! — неожиданно вмешался Росс. — Не хочу дарить пустые надежды, но, возможно, у них ещё есть шанс.
— Почему? — поинтересовался Сева.
— А ведь точно! — поддержала я хирурга. — Не знаю, насколько шанс велик, но он есть. Они, как и мы, из нулевого поколения — то есть более живучие, чем наши дети.
— К тому же, они взрослые, — заметил Росс.
Неизвестно, выживут или погибнут — но все единогласно проголосовали за извлечение «гарантий верности».
Насчёт самого Дета решение далось сложнее. Его преступление не подлежит сомнению. Более того, если первое использование ещё возможно… не оправдать, но смягчить тем, что бывший лидер не знал об уничтожении личности, то второе перечёркивает этот фактор. Дет знал, что приборы сильно изменяют сознание людей — поэтому и выбрал тех, на ком это менее заметно (почти никому не знакомых женщин). Так что ни о составе преступления, ни о его серьёзности вопросов не вставало.
Приговор. Мы слишком хорошо помнили закон «о недобровольных подопытных». Преступников из союза не казнят, а используют в качестве подопытных для медицинских экспериментов. Мало того, сначала их положено обезвреживать: как минимум лишив обеих рук, как максимум — всех конечностей и зубов.
Принимая этот закон, мы и думать не могли, что первым преступником станет посвящённый. Да ещё и лидер, человек из нулевого поколения. Дет создал кучу проблем, не только сам вступив на скользкую дорожку, но и испортив жизнь нам. Ну что ему стоило сгинуть в джунглях? Но нет, бывший друг думал только о себе. И оправдания, что он вернулся из-за того, что раскаялся или решил попытаться спасти жён, не проходят. Во первых, потому, что это ложь — Вадим специально уточнял мотивы возвращения под детектором лжи. А во вторых, будь жены реально дороги Дету (как живые люди, а не как полезные, но сломавшиеся вещи) — он бы их не оставил.
Кстати, преступник вернулся как раз из-за принятого закона. Даже в качестве подопытного у него больше шансов выжить, чем одиночкой в лесу. А отрубленные конечности вырастут заново… пусть и не очень быстро.
Мы не стали обсуждать вину Дета. Фактов достаточно, и каждый сам мог сделать выводы. Голосовали все вместе — и мы, и сатанисты. Почти по всем пунктам решение было единогласным. Виновен в убийстве трёх взрослых (тех несчастных, которые оказались первыми) и ребёнка, в корыстном лишении свободы и воли семерых человек. Яна же погибла от несчастного случая, и доказать причастность к её смерти Дета не представляется возможным. Но даже без этого он натворил достаточно.
— Приговор — перевод Дета в разряд недобровольных подопытных, — объявил результаты голосования Вадим. — Единогласно.
Мне очень хотелось воздержаться, но я понимала, что не имею на это права. Если мы сами не будем следовать законам, которые приняли, то наш союз не стоит даже лягушки. Мы обязаны руководствоваться не чувствами, а разумом. Несмотря на все моральные сложности.
— Без приборов Дет безопасен, — деловито подошёл к вопросу Вадим. — Жизнь он любит, и самоубийство практически исключено. Поэтому, если Дет согласится сотрудничать, предлагаю обойтись минимальной страховкой: без рук он уже никуда не уйдёт.
— Согласен, — кивнул Росс. — Я сам займусь ампутацией, как только он достаточно окрепнет, чтобы её перенести. Думаю, через несколько дней уже можно будет.
Зеленокожий держался молодцом, хотя уверена, что ему ничуть не легче, чем остальным.
Естественно, Дет сотрудничать согласился. Ещё до операции мы сопроводили его в Орден, естественно, предупредив, чтобы находящиеся там заранее обезвредили Олю и Таню.
Извлечение прошло хорошо, по крайней мере, ни одна из женщин не умерла. Но вот инсульт они получили сильный. У обеих налился кровью и перестал реагировать на свет правый глаз, голову немного запрокинуло назад, парализовало правую сторону лица, правую руку и левую ногу.
— Перекрещивание нервов тоже есть, как и у людей, — констатировал Росс. — Но ниже грудного отдела.
Женщин долго мучили приступы рвоты. Причём они начинались даже от малейшего движения, например, когда мы переворачивали их на другой бок, чтобы избежать пролежней или обмыть. Мы поместили жертв Дета в палатку: только так можно было защитить их от агрессивной местной природы.
Они выжили. И, похоже, даже начали восстанавливаться. По крайней мере, уже на второй день пытались что-то сказать, но нам не удалось разобрать слова: слишком невнятной стала речь. А через несколько дней прозвучало с трудом понятое «спасибо».
Приборы, размером и формой напоминающие небольшие горошины, мы осторожно, не прикасаясь руками, положили в пробирку и плотно заткнули пробкой, а потом убрали в сарай.