— Его поведение — не смирение или искупление, — пояснил мужчина. — Дет понимает, что при безупречном поведении, подчинении и сотрудничестве он получит свободу. Причём гораздо быстрее, чем если станет сопротивляться или ещё каким-либо образом протестовать.
— Неужели вот прямо так? — мне не хотелось верить.
— Он подтвердил на детекторе лжи, — пожал плечами Вадим.
Я сжала кулаки и отвернулась. Думаю, не только мне, всем было бы морально легче, если бы Дет начал качать права, попытался бежать, склонял на свою сторону молодое поколение или старался убедить в своей правоте. Но он не делал ничего подобного — и это оказалось самым страшным и сильным оружием. Бывший лидер очень хорошо нас знал, понимал, что многое — всего лишь маска. Он бил в самое уязвимое место, причём бил успешно. А главное — мы не можем поставить ему в вину такое поведение. Оно безупречно… не считая того, что под ним скрываются глобальные планы. Казалось бы, переход в недобровольные подопытные представляет огромный риск для жизни — но на самом деле он не так велик. Росс и остальные экспериментаторы ставят опыты, порой жестокие, но не допускают садизма. Дета прививают, кормят, ухаживают за ним и лечат, при необходимости. А ещё — он из нулевого поколения. Так что шансы выжить у бывшего лидера примерно такие же, а то и выше, чем у обычного человека. Вот свободы нет… пока нет.
— И что же теперь делать?
— Ничего, — спокойно ответил Вадим. — Для амнистии ещё не пришло время.
— Что значит «ещё»? — возмутилась я. — Разве вообще можно амнистировать, если человек не раскаялся?
— Пройдёт время, и придётся. Но не сейчас. И не в ближайшие двадцать лет. Не волнуйся, — добавил мне сатанист. — Решение о амнистии или о изменениях законов будем принимать совместно. К тому же, наказание, в любом случае, должно быть серьёзным… очень серьёзным. Поэтому о небольшом сроке даже речь заходить не должна. Независимо от того, насколько раскаялся преступник.
Я кивнула, с трудом проглотив застрявший в горле ком. Действительно, если наша цель — предотвратить преступление, то суровость мер оправдана. Но одно дело — когда это на словах. а совсем другое — когда осуждённым является друг… бывший друг, и когда он не противится наказанию.
Кстати, Оля с Таней практически поправились, хотя по лесу ходить так пока и не научились. Но кроме пониженной кожной чувствительности (а это дело времени) других нарушений у них уже не наблюдалось — и это очень радовало. Женщины продолжали безвылазно жить в Штабе… впрочем, с их нынешним умением передвигаться, выходить из селения очень опасно для жизни. Но даже то, что две из шести жертв Дета смогли восстановиться, не оправдывает его преступления. Дет лишил их права выбора (хоть какого-то), использовал в качестве бессловесных и безропотных рабов, насиловал (как иначе назвать секс под принуждением?), убил их детей… да много чего. И мы не имеем права об этом забывать.
— Кстати, раз уж об этом зашла речь: у меня есть предложение, — прервал тяжёлые думы Вадим. — Вам ещё нужны подопытные?
— Очень, — настороженно кивнул Росс.
— Тогда, как вы смотрите на то, чтобы предлагать преступникам выбор между смертью и переходом в недобровольные подопытные? Я имею в виду — преступникам не из союза.
— Раньше надо было, — мрачно проворчал врач. — Сейчас преступности считай что и нет.
Сатанист молча пожал плечами, но на ближайшем же совете вынес данный вопрос на всеобщее обсуждение. И мы единогласно его приняли.
Исследования не стояли на месте. Росс, кроме прочего, продолжал проводить опыты с адаптацией животных к водному дыханию и обратно к воздушному. С подопытными, у которых грудную клетку ограждали видоизменённые конечности, дело пошло гораздо лучше, в том числе, и потому, что своеобразные «рёбра» ломались реже. Но вот заставить животных «выдохнуть» самим, добровольно, так и не получилось. Однако врач всё равно пытался разработать специальные упражнения для тренировки выдоха. В качестве потенциальных подопытных он использовал себя, вездесущего Илью, меня (мы с химиком участвовали из любопытства), Дета и, естественно, Марию. По планам Росса, после подготовки первой «крысой» станет Дет — ведь лишний раз рисковать жизнью законопослушных людей не стоит. Но и затягивать нельзя, иначе водяная погибнет. По этой же причине, одновременно с началом упражнений, Мария двинулась в путь: риск велик и лучше, если опыты будут ставить тут. Так больше шанс вовремя оказать помощь. Периодически я летала ей навстречу, чтобы передать необходимые лекарства и прививки — перерыв в лечении или профилактике может значительно подорвать силы.
Несколько раз в день мы собирались для упражнений. И вскоре стал заметен результат. Теперь при выдохе грудная клетка сжималась гораздо сильнее, становясь неестественно впалой… по крайней мере, казалась таковой. А ещё Илья научился шевелить «рёбрами» — со стороны это выглядело жутко, особенно когда химик совмещал шевеление с глубоким выдохом. Как будто ребра сломаны, вдавлены, а внутри засело что-то большое и членистоногое.
Когда Мария прибыла в Орден, мы не сразу приступили к экспериментам. Несколько дней наблюдались (причём все), подготовили безопасное место для отходняка после утопления, если таковое случится, а также обговорили и отрепетировали действия для спасения утонувшего.
Во время подготовки я обратила внимание, насколько неловкими и даже грубоватыми выглядят движения защищённой костюмом женщины. Даже по сравнению с Детом. После того, как поделилась данным наблюдением с остальными, они согласились — им тоже показалось, что Мария двигается с грацией слона в посудной лавке. Хотя на самом деле это не так: если смотреть объективно, женщина даже в бесформенном защитном костюме оставалась достаточно грациозной и аккуратной. По крайней мере, когда ради интереса Маркус тоже оделся — он сильно проигрывал водяной в ловкости. А вот в голом виде наблюдалось обратное, причём разница была больше.
Наконец пришло время приступить к опасному эксперименту. Мы не просто контролировали Дета, а стояли рядом — чтобы сразу же приступить к спасению. Небольшая разминка, совместный заход в реку, укоризненный и понимающий взгляд со стороны подопытного и… выдох. Дет выдохнул с максимальной силой, присел (Росс и Сева придержали его плечи — чтобы подопытному не приходилось прилагать усилий, чтобы оставаться под водой), вдохнул… и мучительно закашлялся. Врач не спешил прекращать опыт, а «утопленник» пару раз непроизвольно дёрнувшись, успокоился и теперь пытался отдышаться после приступа.
— Живой! — восторженно воскликнула Юля.
Я сжала руку подруге: несмотря ни на что, до сих пор оставались сомнения.
— Это ещё не всё, — обеспокоенно покачал головой Росс.
Мы дали Дету немного отдохнуть, а потом он попытался вернуться к дыханию кислородом воздуха. Снова глубокий, судорожный кашель (чтобы было легче избавиться от остатков воды, мужчина низко наклонился), одышка — и быстрое восстановление.
— Работает, — мы с Ильёй переглянулись. Было страшно, но чрезвычайно интересно.
— Так, развлечения позже, — резко осадил нас врач и приглашающе кивнул Марии.
Потупившись, мы снова заняли свои позиции. Но беспокойство оказалось напрасным — водяная смогла дышать воздухом, хотя откашливалась гораздо дольше Дета, до севшего голоса и кровавой мокроты. Она сидела на песчаном берегу, плакала и смеялась, задыхаясь от кашля. Бывшую водяную шатало: она совсем отвыкла от движения в атмосфере. Мы проводили её в палатку для отдыха, там же остался Росс, поэтому дальнейшие опыты пришлось отложить. Но ненадолго.
Вскоре мы тоже добились своего и опробовали-таки водное дыхание. Это было… непривычно. Приходилось применять больше усилий для вдоха и выдоха, постоянно ощущалась прохлада (несмотря на тёплую воду) и небольшая тяжесть. Быстро выяснилось, что в реке я страдаю близорукостью — зрение плохо аккомодировалось к непривычной среде. А вот у Ильи такой проблемы не возникло (как, кстати, и у Марии): глаза людей легко перестраивались, и под водой они видели не хуже, чем в воздухе.
Выбираться из реки мы не спешили, проведя в таком состоянии около часа и с наслаждением изучая ближайшие окрестности. К слову, после превращения в «водяных» река почти перестала нас выталкивать и погрузиться в пучину оказалось совсем несложно. Рыбы, моллюски, насекомые, черви и другие водные жители, водоросли и заросли кувшинок, подводные камни и пещеры (в последние мы не заплывали). Красота. Можно сказать, новый мир, необычный, но доступный для изучения. Причём доступный без каких-либо специальных приборов. Шикарно. Фантастично. Сказочно. Я получила огромное удовольствие от эксперимента. Химик — тоже. Это открытие позволило заглянуть в неизведанное и дарило огромные возможности.