Горы выглядели странно, даже страшно. Редко попадался склон положе, чем в сорок градусов — обычно обрывистый или даже слегка нависающий. Но крутые участки перемежались многочисленными небольшими почти горизонтальными террасами, густо поросшими разнообразной растительностью. Да и сами обрывы не безжизненны: то тут, то там пробиваются цепкие пучки травы, кустарники и причудливо изогнутые деревья, цепляющиеся корнями за малейшие трещины в породе. Часто целые участки склонов покрывали вьющиеся лианы, создавая впечатление огромной зелёной занавеси. Казалось, что горы достигают космоса, они уходили высоко вверх, и вершины терялись где-то в небе. Проплывающие облака не достигали даже середины видимого склона. Такие невероятные размеры кружили голову, и иногда, отдыхая на крыше плота, я представляла, что на самом деле не лежу, а вишу в воздухе, а подо мной до самого горизонта простирается редколесье.
— Бред, — вздохнула Вера, вытягиваясь рядом и тоже любуясь на необычную картину.
— Что «бред»? — повернула голову я.
— Бред, — повторила геолог, кивнув на горы. — Так не бывает.
— Это точно, — согласился Маркус, забираясь к нам и протягивая уже надоевшую сырую рыбу (готовили только для самых слабых — хвороста почти не осталось). — Такие горы должны были провалиться под собственной тяжестью. Или развалиться. К тому же они слишком крутые…
— Ты прав, но я сейчас о другом думала, — хмыкнул Вера. — Река.
Я села и посмотрела на воду. Нормальная река, чем не нравится?
— Да, река тоже, — согласился физик.
— А с ней-то что не так? — полюбопытствовала я.
— Реки не должны течь с низин в горы, — пояснил Маркус.
А ведь точно! Идиотизм какой-то получается.
— Вода течёт вниз… — начала я.
Перевела взгляд на загораживающие обзор громады.
— Но горы выше болот, ведь так? — потёрла лоб, и продолжила: — Получается, что река течёт вверх?
— Я и говорю: бред, — вздохнула Вера. — Такого не может быть, но факт остается фактом: мы приплыли к горам. Бред… — снова потянула она. — Жалко, что сил мало, а то бы можно было поискать причину этого бре… этой странности.
— Да уж, — кивнула я и сочувственно похлопала подругу по плечу.
Каково видеть, что всё не так, как должно быть? Иногда даже жаль, что не удаётся поверить в то, что всё это — только сон или видение, а не существует на самом деле. То, что раньше казалось незыблемой истиной, теперь таковой не является. И нам приходится мириться с происходящим.
Утром караван, впервые за последние несколько недель, пристал к берегу. Облюбовав большое одинокое колючее дерево со сладкими суховатыми красными плодами размером с мелкий абрикос, я залезла на него и пару часов добросовестно занималась пополнением запасов. Наконец, посчитав, что потрудилась достаточно, набрала ещё где-то полкорзины и направилась к большому уступу, чтобы отдохнуть в одиночестве и спокойно подумать. С него должен открываться прекрасный вид на реку и плоты у берега, а два кривых дерева с густой кроной подарят защиту от жаркого солнца. Но, добравшись до облюбованной терраски, поняла, что приглянулась она не только мне: под деревом, облокотившись о ствол, сидел Марк, флегматично пожёвывая одну из небольших ящериц. Ещё почти два десятка тушек того же вида лежали в рядок и ждали своей очереди. Поприветствовав сородича, я устроилась рядом и поставила корзину так, чтобы до содержимого было легко дотянуться.
— Угощайся.
Оборотень улыбнулся и переложив ящериц поближе ко мне, выразительным кивком предложил присоединяться, а сам запустил руку в корзину. Я тоже не преминула воспользоваться приглашением и, откусив, с аппетитом захрустела головой рептилии.
Всё-таки, лучше всего сближает не время и не лёгкое общение, а совместное преодоление трудностей. Прошло всего-то меньше трёх недель, а я уже не могу воспринимать Марка не только как врага или недруга, но и просто как безразличного чужака. Может, иногда совместный труд и порождает негативное отношение, но в данном случае он превратил нас в друзей — не в приятелей, с которыми приятно проводить время, а в по-настоящему близких людей, которым без колебания можно доверить собственную жизнь, и между которыми нет места дискомфорту или стыдливости. Мы, даже не двое, а все четверо (включая Росса и Ину) делом доказали друг другу, что несмотря на все наши недостатки и неприятные черты характера, остаемся хорошими, достойными уважения и дружбы разумными существами. Сейчас, если бы не Рысь, я бы сама предложила оборотню переселиться к нам.