Переключив своё кольцо, я снова проанализировала муравьёв и, выяснив, что для меня они вообще голубые по съедобности, присоединилась к трапезе.
Возвращались мы вместе и, подойдя к плоту, обнаружили на нем наших мужчин, которые собрались в круг и, заинтересованно глядя чуть вниз, о чём-то увлечённо спорили.
— У меня — длиннее! — категорично заявил Сева, сделав странный жест рукой.
— Зато у меня — толще, — возразил Илья.
— Ну, это как посмотреть, — ехидно потянул зеленокожий.
Я остановилась: может не стоит смущать мужчин своим присутствием? Хотя о каком смущении может идти речь, если мы целыми днями щеголяем друг перед другом голыми телами.
— Нет, так нечестно, если уж меряться, так в одних местах, я тоже могу утолщение найти! — вмешался Маркус. — Зато у меня в бугорках, а у вас гладкие!
— А у меня… — Игорь на мгновение задумался. — А у меня зато красивее. И блестит сильнее. О, девочки, идите сюда. Вот скажите, у меня красивее, чем у них?
Мы с нездоровым любопытством присоединились к мужчинам. Оказалось, что они обсуждают не своё мужское достоинство, как я сначала подумала, а добытых на стоянке змей. Не выдержав, рассмеялась: как всё-таки важен для мужского пола элемент игры.
— Ну, так красивее? — настойчиво повторил математик, демонстрируя изящный экземпляр рептилии с зелёной чешуей с синими вкраплениями и металлическим блеском.
— Красивее, красивее, — хором сказали мы и снова прыснули, вызвав недоумение и даже обиду на мужских лицах. Но уже вскоре, поняв, что нас так рассмешило, они присоединились к общему веселью.
145–152-е сутки. Река — степь — река
Узнав о существовании второго режима кольца-анализатора, я стала пользоваться исключительно им. Если раньше огромное количество ядовитых растений и животных вызывало удивление, то теперь, наоборот, оказалось, что практически всё в той или иной степени является съедобным. Вскоре выяснилась ещё одна особенность кольца — оно всегда анализировало продукт целиком: ткнув камнем в лист растения, получаешь оценку ядовитости не отдельного органа, а всего, что к нему крепится, то есть целого куста вместе с древесиной и корнями. Открытие произошло случайно: проверив фрукт, упавший с одиночного дерева, и убедившись в его съедобности, я залезла наверх и, заполняя корзину, случайно прикоснулась камнем к ещё не сорванному плоду. Прибор просигналил о «жёлтой» ядовитости растения, а когда я, спустившись, принялась проверять собранные фрукты, чтобы рассортировать на хорошие и несъедобные, то все они отразились на кольце, как качественные «синие» продукты. Подробная проверка показала, что листья дерева тоже съедобны, хотя и не такие безопасные, а вот оторванная и очищенная от листьев веточка — аж оранжевая. Подумав, что эти сведения не очень тайные и легко выводятся эмпирическим путём, я сообщила об открытии всем посвящённым, ну, кроме Детовских жён, разумеется. А чуть позже Росс проговорился, что он уже знал об этой особенности кольца-анализатора, но не соизволил просветить остальных.
Однажды я заметила, что стоит Веронике или Свете вспомнить отцов своих дочерей, как Юля старается либо уйти на другую сторону плота, либо перевести разговор на иную тему (обычно на физика) или как-то ещё отвлечь. Судя по всему, когда-то мне не показалось её недовольство, хотя явно она больше ни разу его не показывала. Зато пару раз намекала, что не стоит ворошить прошлое, и отцом надо считать Маркуса, а не тех, кто зачал.
После одного из таких случаев, я отозвала астронома в сторону:
— В чём всё-таки дело? Ты знала их прежних мужей?
— Нет, — Юля оглянулась на физика с жёнами и, убедившись, что они заняты своими делами, вполголоса добавила: — В отличие от прошлых, Маркус их не бросил.
— Но ведь и они не бросили, а погибли, — возразила я.
— Погибнуть ради кого-то гораздо легче, чем жить ради него, — сказала, как отрезала, астроном. — Думаю, в смерти мужчин была немалая доля их собственной вины.
Женщина помолчала, глядя на спустившееся к водопою стадо рогатых копытных.
— Хотя, нет, не уверена, что именно вины. Может, они по жизни были такие слепые или глупые, — добавила она чуть позже.
Я неодобрительно встряхнулась. Причём тут глупость? Или, по мнению астронома, мужчины должны были спасаться сами, бросив жён на произвол судьбы?
— Они защищали своих любимых. Что в этом плохого? В чём ты их обвиняешь?
Юля поморщилась и тяжело вздохнула.
— А вот тут ты ошибаешься, — её голос прозвучал твёрдо, без капли сомнения в своей правоте. — Я и сама контактировала с троллями, и встречала многих, которые с ними сталкивались. Условно этих людей можно разделить на два основных типа. Одни оказались с теми, кто заболел, в одной группе — у них фактически не было шансов, если не успели уйти до того, как тролли стали параноиками. Другие — жили отдельно и сталкивались с изменёнными людьми относительно редко. Вот эта часть людей могла выжить даже без большого везения или тайных знаний. У них почти всегда была возможность не вступать в битву, а уйти. Разумеется, в случае, если во главе стоял разум, а не жадность или сиюминутные эмоции.