Через два дня опухоли начали спадать. А спустя еще несколько часов кожа в местах уколов практически безболезненно прорвалась и оттуда, как крупные твердые угри, легко вышли гладкие блестящие семена (по одной штуке на ранку). Только у меня и Марка картина выглядела не так благополучно: вместо семян у нас на месте уколов образовывались гноящиеся чирьи, которые пришлось несколько раз прочищать и обрабатывать. Подумав, я предположила, что причиной такой негативной реакции является ничто иное, как способность моего вида вырабатывать вещества, отгоняющие или даже убивающие покусившихся на наше тело. И, в то время, когда у Homo oculeus под кожей мирно развивается зачаток будущего семени, у нас он гибнет и начинает разлагаться, что, естественно, причиняет гораздо больше неудобств.
Убедившись, что опасности для жизни семена не представляют, караван наконец пристал, и обезвредив большую часть растительных ловушек ударами палок, люди ненадолго ступили на твердую землю. Коварные вьюнки (именно так выглядели растения с усиками-зародышами) по большей части концентрировались у самой воды, но все равно ни один из осмелившихся сойти на берег не ушел от хотя бы одного удара «осеменителей», как прозвали свободные зловредную траву. Кстати, у всех, кто все-таки подцепил «семена» повторно, опухоль была гораздо слабее и проходить начала раньше.
336 – ночь 337 суток (15 – 16 сентября 1 года).
Река — странные джунгли
После краткого привала мы еще сутки сплавлялись вниз по течению, прежде чем заметили, что далеко впереди река заканчивается. Сразу же, как это выяснилось, караван остановился, и люди принялись расчищать берег от осеменителей. Потом лидеры групп и активные члены общества отошли для разговора, а остальные приступили к сбору пищи, ягод, используемых в качестве репеллента и хвороста. В принципе, никто не запрещал присоединиться к обсуждению всем желающим, но воспользовались этим правом лишь несколько человек.
Порадовавшись тому, что к ногам вернулась подвижность, хотя еще оставалась припухлость и многочисленные болячки, я залезла в кроны. Эти джунгли сильно отличались от всех, встречаемых прежде. Огромное видовое разнообразие сочеталось с большой плотностью жизни различной природы. Например, на одном дереве мне удалось собрать шесть разных видов плодов, за счет лиан и паразитирующих в кроне растений, найти вкусный гриб и множество съедобных насекомоподобных.
По пути обратно меня окликнул сатанист.
— Как ноги? — вопрос насторожил. С представителями этого племени у меня так и не улучшились отношения.
— Не жалуюсь.
— Тогда ты не могла бы оказать всему каравану одну услугу? — я с интересом посмотрела на мужчину, а потом на других, собравшихся вокруг, в том числе и Дета. — Пройди поверху до самого устья и, выбрав место поудобнее, оглядись. Нам интересно, что представляет из себя тот водоем, в который впадает река.
Я согласно кивнула. Сатанист облегченно вздохнул, видимо, считая, что из-за личного предубеждения ответ может быть отрицательным, и передал мне вытащенный из-под балахона бинокль.
— Ты осторожней там, — посоветовал Дет. — Не рискуй зря.
— Не собираюсь, — заверила лидера. — Только…
— За детьми мы присмотрим! — пообещал Сева, следящий за нашим разговором с плота.
После чего, оставив корзину, я покинула лагерь. Путь вдоль берега занял больше часа: я не торопилась, оберегая еще не полностью оправившиеся ноги, и настороженно оглядывалась по сторонам. Несколько раз заметила достаточно крупных, чтобы представлять опасность, хищников, но от встречи с ними удалось легко уклониться. Наконец я достигла цели, но дело застопорилось — лил дождь. Поэтому, наскоро устроив гнездо в ветвях, устроилась на отдых. Выспавшись и дождавшись, пока тучи рассеются, выбрала дерево повыше и забралась на его вершину, после чего достала бинокль.
Нет, река впадала не в озеро — в море, а то и вовсе в океан. Или если в озеро, то в огромное, вроде земного Байкала, так что другого края даже с вышки в бинокль не разглядеть. Острова есть — и много, а противоположного берега не видно. Только сейчас до меня со всей очевидностью дошел простой факт — путь закончен, плыть дальше некуда. Свободные подозревали об этом еще до моего отхода и с грустью припоминали удобное озеро с гораздо меньшим количеством кусачих насекомых, без осеменителей у воды и зеленого тумана. Да, многие жалели, что тогда приняли решение плыть дальше, но большого толку от признания прошлых ошибок не было. Кстати, к чести Севы и прочих, голосовавших за то, чтобы остановиться, они ни разу не попрекнули этим остальных.
Еще раз внимательно оглядевшись и сделав несколько фотографий, я осторожно спустилась вниз, к океану, но не по берегу, а по нависающей ветке, чтобы избежать атаки растений, проверила воду на кольце и попробовала на вкус. Солоноватая, но не слишком. Все, теперь пора возвращаться в лагерь.
Итак, путь закончен. Пытаться на плотах пересечь океан — величайшая дурость. Нет, мы, конечно, уже совершили не меньшую, когда плыли по пещерам, но тогда обстоятельства были другие, да и не по нашей воле это случилось. А сейчас, когда есть выбор, вряд ли кто-то захочет продолжать путь. Есть еще один вариант — передвигаться пешком, но он неприемлем по нескольким причинам. Во-первых, за время сплава многие обзавелись имуществом, хотя и самодельным, но от которого не хочется отказываться, а тащить с собой тяжело. Во-вторых, сколько пройдет нагруженная толпа по неразведанной пересеченной местности? Десять, ну от силы, двадцать километров в день. Кроме того, большое скопление народа может привлечь хищников…
Выяснилось, что собранный к моему возвращению всеобщий совет пришел к таким же выводам. Караван закончил свой путь и теперь люди думали, что делать дальше. Свободные единогласно приняли решение не повторять ошибки цитадельских и не основывать одно большое селение, чтобы не возникло проблем с добычей пропитания, а рассеяться по большой территории племенами, отдельными семьями и даже одиночками. Прощального праздника устраивать не стали — все-таки местность еще незнакомая, мало ли какие опасности только и поджидают, когда люди потеряют бдительность.
— Мы поселяемся здесь, — категорически заявил лидер волгорцев. Никто особо не возражал — нельзя сказать, что нынешняя стоянка отличалась каким-то выдающимся комфортом, но Захар не удержался от вопроса:
— Почему именно здесь?
— Все разойдутся в разные стороны и не факт, что будут знать о месторасположении друг друга. А где мы остановились — знают все. Так что, если захочется повидаться или обменяться новостями — милости просим, — пояснили волгорцы, и свободные признали разумным такое решение.
Мы же вернулись на свой плот, чтобы наметить план дальнейших действий.
— Если много времени посвятить разведке, все лучшие места могут отхватить до нас, — заявил Маркус.
— Ну, есть ведь некоторые общие закономерности, — пожала плечами я. — Волгорцы правы еще кое в чем. Их будущее селение имеет выход к реке и джунглям, к тому же, недалеко от океана. А на границах ландшафтов природа всегда богаче.
— Тогда у самого устья селиться еще выгодней, там идти никуда не надо, — предложил Игорь.
— Нет! — воскликнула Вера. — Там опасно. Вдруг цунами! Землетрясения ведь бывают, так что и волны могут быть ого-го!
Мы хмуро посмотрели в сторону плота волгорцев, которые предприимчиво захватили неплохую в потенциале территорию.
— Есть вариант, при котором и время на разведку появится, да и изначально место вряд ли хуже этого будет, — задумчиво потянул инженер.
— Да? — недоверчиво спросила я.
— На другом берегу реки, — пояснил Сева.
Я посмотрела на клубящийся над водой зеленоватый туман. А ведь и правда!
— Думаешь, мы одни такие умные? — саркастически усмехнулся Росс.
— Нет. Но многие ли захотят форсировать многокилометровую водную преграду?