— Спасибо, — склонил голову Свинтус.
— Мы вернем долг, как только сможем. Слово ученого, — добавил черноволосый.
— А я дарю. У меня золотое сердце, — похвастался Ясон. — Люблю упрямых, — чуть тише добавил он и радостно закончил свою речь. — Я и сам упрямый.
Как только золотой мальчик скрылся, сразу несколько человек склонились над рыбой, звучно столкнувшись головами.
— Надо сварить и поделить хотя бы на два раза, лучше — больше, — скомандовал зеленокожий, потирая ушибленный лоб.
78 – 85 сутки.
Над человеческим лагерем в джунглях — у реки.
Действие Ясона пристыдило меня, из-за этого я решила присоединиться к благородному делу. Поскольку на деревья люди не лазили, высоко в кронах фрукты встречались в огромном количестве и немалом разнообразии. В ту же ночь, с горкой набрав две самые большие корзины, я направилась к лагерю, но на полпути задумалась. Я еще не уверена, что хочу показываться на глаза людям. Поэтому, тихонько спустившись, высыпала подарок в ближайших к костру кустах, а потом выбрала удобную некрупную, но плотную ягоду и бросила ее в спину рыжеволосому, но промахнулась и попала в зеленокожего, после чего поспешно залезла повыше на дерево. Подпрыгнув от неожиданности, мужчина оглянулся и, подобрав костянку, с любопытством ее рассмотрел.
— Надо же, кто-то едой кидается, — однако на кольце проверил. Я удовлетворенно кивнула, поскольку уже выяснила, какая из настроек к какому виду относится. — Ну спасибо тебе, доброжелатель, — улыбнулся он кустам, но идти в них, к счастью, не собирался. Подождав, я спустилась и снова, на сей раз метко, бросила в рыжеволосого ягодой. Обернувшись, он поднял ее и заинтересованно окинул взглядом кусты. После третьей попытки, когда я, промахнувшись, угодила в невысокого шатена, тот подскочил и направился в мою сторону, я едва успела скрыться в кроне.
— Народ, а тут оказывается целый клад. Интересно, от кого?
— На золотого мальчика не похоже, — потянул Свинтус, вертя в руках ягоду. — Он бы не преминул явиться лично и расписать какой он «золотой».
Зеленокожий, задумчиво прищурившись, окинул взглядом деревья, и мне стало не по себе. Я затаилась, прижавшись к ветке.
—Мы благодарим тебя… — начал черноволосый, но рыжий перебил его.
— …о таинственный незнакомец, — шутливо поклонился он.
Так и повелось. Я прятала фрукты в кустах, а потом швыряла что-нибудь в рыжего или низкого шатена. Почему именно в них? Наверное, потому что они казались наиболее безопасными.
Вскоре меня начал раздражать бесконечный шум селения. Поэтому ночью я удалилась от человеческого лагеря на достаточное расстояние и, устроив удобное гнездо, с удовольствием растянулась в нем, наслаждаясь чистыми звуками ночного леса. Мне надо решить, присоединюсь ли я к людям или останусь одна. С одной стороны, несомненно общество располагает гораздо большими возможностями в возрождении цивилизации, с другой… Ну, во-первых, я не принадлежу к их виду, а объединяться однозначно лучше со своим. Во-вторых, опять-таки проблема: как меня примут наземники? Не будет ли негативной реакции с их стороны от моего внешнего облика? И, главное, в-третьих, готова ли я сама к тому, чтобы жить рядом с кем-то? Это ведь не просто общаться или работать вместе, а, в первую очередь, мириться с чужими недостатками и как-то нивелировать свои.
Сложив кисть в горсть, я подставила ее под струйку дождевой воды, стекающую сверху и, подождав пока наберется достаточно, отхлебнула. Разберем по пунктам. Во-первых, насчет общения со своим видом: для этого надо хотя бы его найти. А пока единственный «встреченный» мной родич находился, мягко говоря, не в лучшей форме. Поскольку времени прошло много, а я так и не встретила никого другого ни на земле, ни в кронах, можно предположить, что нас немного. Или, скорее, даже мало. И шанс найти себе подобного, а особенно группу себе подобных, микроскопический. А даже если я когда-нибудь найду представителей своего вида, нет никаких гарантий, что к тому времени от одиночества не одичаю окончательно. Поэтому в этом смысле привередничать нельзя. Второй пункт… да, с ним сложнее, я не могу узнать заранее, не проверив на практике, как меня примут. С третьим еще сложнее. Действительно ли я готова смириться с чужими недостатками? И насчет собственных: кто сказал, что другие люди посчитают у меня недостатком то же, на что думаю я? Не в силах окончательно определиться я, тем ни менее, решила подстраховаться. Судя по всему, они собираются сплавляться не один день и, скорее всего, даже больше недели, поэтому к постройке плотов подходят очень серьезно. Значит, если я все-таки решу присоединиться, мне тоже нужен плот, причем отдельный. Ведь даже если кто-нибудь возьмет меня в группу и на свой плот, как минимум неразумно рисковать хорошим отношением: вдруг пищи в какой-то момент пути будет не хватать и что тогда? Неизвестно насколько они задержатся, поэтому лучше не ждать у моря погоды, а раз я еще не готова входить в контакт, приступить к постройке плота.
Изучив берег, я поняла, почему люди остановились именно здесь — на не слишком удобном болотистом месте. Большую часть мелководья на несколько километров вверх и вплоть до места впадения притока вниз по течению покрывали густые заросли высоких, достигающих двух и более дюжин метров в высоту растений очень похожих на бамбук, только с пурпурно-красными стеблями и длинными пальчатыми темно-зелеными листьями с красными прожилками. Они-то и использовались как основной строительный материал.
Деревянистые стебли оказались необычайно твердыми и на удивление легкими, что я обнаружила, превратив мой нож в острейшее мачете и срубив один из них. Полый внутри, он достаточно густо разделялся непротекающими перемычками, сильно повышая свою грузоподъемность за счет таких своеобразных воздушных подушек. Я приступила к постройке на пару километров выше по течению, чем основная часть людей, рассчитывая в случае опасности скрыться в кронах или, если кто-то отрежет этот путь к отступлению, просто улететь. Работа шла споро, так что вначале я даже удивилась, почему у других возникают с этим такие трудности, но потом вспомнила, что их режуще-рубящие инструменты не идут ни в какое сравнение с моим ножом, ведь он даже «весил» аж восемь счастливых слотов, каждый из которых в десять раз больше обычного. Так что такой инструмент могли взять очень немногие, да и то им бы при этом пришлось отказаться от многих других вещей. Я и сама долго жалела, что выбрала именно такое наследство. Но с каждым проходящим днем все меньше. Мой нож, флиграв, компьютер и кольцо-анализатор – вот мое богатство. Настоящее богатство, и оно стоит такой цены. Я все больше убеждалась, что керели не схалтурили и я получила вещи высочайшего качества. Можно сказать, артефакты. И никому их не отдам. Ну и пусть у меня ни одежды, ни котелка — это наживное. А от керел стоило взять то, что так просто не сделать. И я совершила правильный выбор.
Собирать плот на воде оказалось неудобно, а если перенести постройку на берег, то, как я потом собираюсь выводить его на чистую воду через заросли бамбука? Поэтому пришлось мириться с неудобством постройки прямо в реке. Ко всему прочему, после нарезки достаточного количества стеблей дело застопорилось, поскольку возникла проблема их соединения в единое целое. Некоторое время я раздумывала, как же лучше справиться с этой проблемой, после чего решила оставлять на концах стеблей примерно половину междоузлий, в твердой древесине которых вырезать взаимные выемки, с таким расчетом, чтобы они плотно входили друг в друга. Стены таким образом соединились нормально, но настилать дно не получилось. А если для дна вырезать выемку только в верхнем слое, а потом плотно закрепить положенными сверху по бокам стеблями? Когда днище плота разъехалось в третий раз, я сдалась и пошла подсматривать, как соединяют конструкцию другие. После многих попыток мне с помощью вырезок, забиваемых отрезком стебля клиньев и длинной косички из гибких прутьев тех же кустов, из которых плела корзины, удалось закрепить дно настолько, что оно не разъезжалось, даже если я каталась и прыгала по нему.