— Ты использовал магию, чтобы скрыться от нас в человеческом мире! — возмущалась женщина, словно ребёнок, у которого забрали любимую игрушку. — Ты забыл, что нам запрещено её использовать без срочной необходимости?
— Не забыл, — улыбнулся отец, явно наслаждаясь тем, как женщина на него злилась. Или он просто был рад её видеть? — А так же я отчётливо помню, что уже не принадлежу к вашим рядам. Или ты забыла?
Желваки незнакомки ходили ходуном, кажется, она была готова одним лишь взглядом удушить моего отца. На маму, впрочем, как и на меня, никто не обращал внимания, да и мы не спешили встревать в разговор. Наверное, в большей степени потому, что совершенно не понимали, что происходит и кто все эти люди.
— Мы забираем твою дочь в женскую академию колдовских искусств, — заявила женщина с ярко-рыжими волосами, бросая в мою сторону презрительный взгляд.
Улыбка отца тут же померкла, словно потушенная из-за ветра свеча. Посерьёзнев в лице, он нахмурил брови, всем своим видом выражая недовольство.
— Ей всего лишь пять лет, — с удивлением в голосе напомнила мама. До этого момента она молчала и не смела произнести ни слова, по всей видимости, была напугана происходящим. Но услышав о том, что меня хотят забрать в какую-то школу, её страх тут же куда-то улетучился. — Я не посмею вам забрать мою дочь!..
— Это не обсуждается, — строго заявила незнакомка, прерывая мамин монолог, — сама природа избрала её в свои ряды. Мы не смеем идти против правил, — она вновь посмотрела на меня и приказала офицерам: — Уведите её.
Трое молодых мужчин, превышавшие в росте и массе, схватили меня за руки и попытались вывести из дома, но я старательно вырывалась из их крепкой хватки, бултыхала ногами и во все горло кричала:
— Отпустите меня! Мама! Папа! Что происходит?!
— Подождите! — крикнул им отец. От его серьёзного тона они остановились, но сделали это, скорее, по привычке, нежели по собственной воле. — Позвольте мне хотя бы объяснить ей, что происходит. Она же ничего не знает.
Все повернулись в сторону Арабеллы, которой подчинялись офицеры. Минуту женщина размышляла над своим дальнейшим решением, но в конечном итоге сдалась и позволила мне попрощаться со своими родителями по-человечески. Офицеры меня отпустили, и я в ту же секунду побежала в объятья родителей.
— Джуди, — ласково начал отец, — школа, в которую тебя повезут, сильно отличается от человеческой, но она очень хорошая. Тебе там никто никогда не причинит
боль. Ничего не бойся, у тебя все получится, — крепко обняв меня за плечи, папа прошептал мне на ухо так тихо, что только я могла услышать: — Быть лучше остальных у тебя в крови.
— Я же вас ещё увижу? — спросила я, как только он ослабил хватку.
— Конечно, — улыбнулся он и в последний раз обнял меня на прощание. — А теперь иди, негоже заставлять гостей ждать.
— Уэсли, — начинала мама, — она же ещё такая маленькая.
Родители начали спорить: мама рыдала в три ручья и не хотела меня отпускать, в то время как папа твердил, что я обязана обучаться в школе колдовских искусств.
Чтобы прекратить наскучившую дискуссию, бледнокожая женщина схватила меня за руку и силой поволокла за собой в позолоченную машину, что стояла возле дома, словно какое-то архитектурное сооружение. Родители бежали за нами, мама всеми силами пыталась вернуть меня домой, что, к сожалению, оказалось бессмысленным делом.
— Залезай, — приказала мне Арабелла, в то время как один из офицеров открыл передо мной дверь машины, словно какой-то знатной даме из восемнадцатого века.
— Я никуда с вами не поеду! — запротестовала я, скрестив руки на груди. — Я не знаю, кто вы такая и откуда прибыли. С чего бы мне вас слушаться?
— Джуди, — вмешался отец. — Арабелла мой друг, ей можно доверять.
— Пока я рядом, тебе ничего не грозит, — уверяла женщина.
Я подозрительно уставилась на неё и вновь перевела взгляд на папу.
— Обещай, что будешь прилежной ученицей, — произнёс он ласковым, заботливым голосом.
— Обещаю, — поклялась я и с неохотойзалезла в машину.
На прощание я помахала рукой плачущей маме и взволнованному отцу, только сейчас осознавая, что родители так и не объяснили мне, что же ждёт меня в школе и почему меня туда так рано отправляют. Ко всему прочему, я не испытывала ничего, кроме страха. Даже слезы на глаза не наворачивались, что казалось таким странным в связи со сложившимися обстоятельствами.
— Я вас не подведу! — крикнула я им прежде, чем окна машин закрылись и лишили меня возможности запомнить все детали нашего маленького дома, что притаился в конце шумного мегаполиса, подальше от девятиэтажных домов и прочих построений, где всегда скапливалось огромное количество людей.
Как только машина сдвинулась с места, я удосужилась рассмотреть её должным образом. Салон не представлял из себя ничего особенного, разве что только здесь было слишком светло для ночи. Но я воспользовалась этой особенностью, чтобы повнимательнее рассмотреть внешность женщины, на шее которой, впрочем, как и у меня, красовалась большая белая лилия. Арабелла гордо смотрела перед собой и не обращала на меня никакого внимания. Или, по крайней мере, делала вид. Я же, имея настырный характер, поспешила разузнать о происходящем.
— Кто вы такая? — пожалуй, это было даже слишком грубо для такой маленькой особы, как я, но время назад не вернёшь, что сказано, то сказано.
— Твой папа тебе ничего не рассказывал? — она удивлённо приподняла правую бровь вверх, немного поворачивая лицо в мою сторону. — Не говорил, откуда он родом и
почему у него уши с заострёнными концами?
Я нахмурила брови, размышляя над её словами. На самом деле, я никогда не обращала внимания на уши отца, для меня они не представляли ничего особенного, ведь у меня они тоже были заострёнными. На люди меня никто не выводил, по крайней мере, днём, а если это происходило, то только в холодное время года, когда уши можно было спрятать под шапкой или глубоким капюшоном. У мамы же они были обычными, округлёнными, как у любого другого человека, за которыми я частенько наблюдала из окна своей комнаты, когда те проходили мимо нашего дома.
— Папа говорил, что в его семье у всех такие уши, — вспомнила я, незаметно прикоснувшись к заострённым концам.