Верным другом. Я запомнил его обещание. Но с той поры прошло три года, и позвонил он лишь сегодня утром. Обещание Сэма вспомнилось мне и через две недели после нашего разговора, когда я сидел в кабинете Спенсера.
Спенсер посмотрел на мое заявление об отставке, потом на меня.
— Тебе нет нужды этого делать.
— Думаю, что это наилучший выход из сложившейся ситуации.
— Нужно-то другое — убедить твоего приятеля не судиться с Ритчи.
— Но как это сделать? И потом, я полагаю, что он поступает правильно, доводя дело до суда. Я уже говорил на совете директоров, что не приемлю шантажа. И остаюсь при своем мнении.
— Совет директоров проголосовал за то, чтобы уладить дело без судебного разбирательства. И держит нас лишь отказ Бенджамина. Мы даже готовы заплатить и за него. А потом обо всем забудем, — он помолчал. — И ты забудешь.
— Нет. Я думаю, вы выиграете процесс. Но для меня это и неважно. Мое заявление остается в силе.
Он поднялся, подошел к окну, посмотрел, что творится вокруг, повернулся ко мне.
— А может, мне уйти на пенсию, чтобы ты мог занять мое место?
У меня защемило в груди. Я знал, что означает его предложение. Он, а не я, становился козлом отпущения.
— Нет.
Он шагнул ко мне.
— Почему, сынок?
От волнения я не смог произнести ни слова. Но потом взял себя в руки.
— Потому что я изгадил свою жизнь, отец. И теперь в ней не осталось радости.
— Но что ты будешь делать? Ты же еще молодой. Тебе нет и сорока.
Я встал.
— Вернусь в свой дом на холме. И посмотрю, смогу ли я жить с самим собой.
Жить с самим собой. Наверное, в этом все дело. Только как этого достичь, если вокруг вакуум? А именно там, в вакууме, я провел три последних года. Чего-то ждал.
Надеялся обрести цель, ради которой стоило жить.
Я повернулся к освещенным дверям. В гостиную вошла Дениз. Что-то сказала Сэму. Тот кивнул и поднялся по лестнице в спальню.
Дениз направилась ко мне. В ее глазах стояли слезы.
Подойдя, приникла к моей груди, затем поцеловала меня.
— Думаю, теперь все будет хорошо.
— Я рад, — улыбнулся я.
— Младший согласился вернуться домой, — и она ушла вслед за Сэмом.
Несколько минут спустя на террасе появился Младший. Я в изумлении уставился на него.
— Слушай, я бы тебя не узнал.
Он потер свежевыбритые щеки и подбородок.
— Ощущение непривычное, — признал он. Он даже расчесал волосы. — Я сдался.
— Знаю, — кивнул я.
— Снова пойду в колледж. Жизнь меняется, знаете ли. Вы видели эти фильмы по ти-ви? Нужно действовать, не только брать, но и давать. Для бродяг места больше нет.
— Правильно, — поддержал его я.
— Я еду с мамой в отель, — он протянул руку. — Спасибо за все, Стив.
Я ее пожал, отметив, что впервые, обращаясь ко мне, он обошелся без «дяди». Я не возражал.
— Всегда готов помочь.
— И вам спасибо, мисс Кардин, — он повернулся к Адвокатше.
Улыбаясь, она кивнула, и Младший ушел. А вскоре мы услышали урчание мотора. Машина отъехала, и тут же в гостиную вернулся Сэм.
Все четверо сели за стол. Еще несколько минут дискуссии, и на террасу вышел Дейв.
— Им понравилась твоя идея.
— Рад это слышать.
— Ее можно реализовать. Все сходится. Получается полный комплект. Телевещательная компания, студия звукозаписи и фирма грампластинок Синклера, «Самарканд» Сэма, издательство, производственные мощности по выпуску магнитофонной ленты и общее финансирование Джонстона. После слияния образуется полностью автономная корпорация, в которой им будет принадлежать двадцать пять процентов акций.
Остальные будут проданы на бирже. Им понравилось даже предложенное тобой название — Американская коммуникационная корпорация. Они уверены в успехе.
— Прекрасно.
— Есть только одна загвоздка.
Я посмотрел на него.
— Идея твоя. И они полагают, что только ты сможешь вдохнуть в нее жизнь.
Я промолчал.
— Парламентером выбрали меня. Я — лицо незаинтересованное.
Я усмехнулся. Как же, незаинтересованное. Ну ничего он не получает от этой сделки, кроме миллионных вкладов в его банк!
— Думаю, ты должен возглавить новую корпорацию.
В конце концов, ты получишь немалый процент акций АКК, внеся принадлежащие тебе акции «Самарканда» и «Синклер бродкастинг». Кому, как не тебе проследить, чтобы они принесли хорошую прибыль.
Я по-прежнему молчал, хотя уже знал, что ответить.
— Ты вот говорил, что мучаешься от скуки. А тут новое дело, за которое еще никто не брался. С этим не заскучаешь. Можешь не торопиться с ответом. Обдумай все хорошенько. Они подождут в гостиной.
Я проводил его взглядом, повернулся к Адвокатше.
Достал сигарету, закурил.
Оглянулся. Мужчины снова о чем-то беседовали.
— Ты только посмотри на них. Уже решают, как подмять под себя весь мир.
— Во всяком случае, с ними не соскучишься, — заметила Адвокатша.
— Они же эгоисты, жестокие, никого не щадящие.
— Да, но двое, а может, и трое из них любят тебя.
Я посмотрел на нее.
— И ты их любишь. Но не признаешься в этом даже себе.
— Они передерутся за право сожрать меня живьем.
Это же дикари.
— Ты о себе позаботишься. Помнишь, что сказал Младший? «Нужно действовать, не только брать, но и давать. Для бродяг места больше нет».
— Так ты думаешь, надо соглашаться?
Она молча смотрела на меня. Я — на ночной Лос-Анджелес. На востоке уже занималась заря.
— А что ты?
— Вернусь в Сан-Франциско и буду читать о тебе в газетах.
— А если я попрошу тебя остаться?
Наши взгляды встретились.
— На два или три дня?
— Может, дольше.
— Скорее всего, я не откажусь.
Я долго смотрел на нее.
— Не уходи. А их я сейчас разгоню.
И я шагнул навстречу филистимлянам.