Матвей то сразу принял его и не как наставника, он поглядел на обалдевшего Тимофея и мать в ступоре и вдруг звонко выпалил,– Ты будешь моим папой.
Васька аж застыла от этих слов сына, и краской ей все лицо залило от стыда, у нее ребенок даже отца не знает.
А Тимофей улыбнулся так хорошо, взял Матвея на руки, поцеловал, обнял и сказал, – Да я теперь буду твоим отцом, буду тебя любить и заботиться о тебе, веришь мне.
Малыш звонко рассмеялся,– знаю, я тебя ждал давно, и ты пришел.
Питирим улыбался довольно в свою бороду и долго с ними сидеть не стал, быстро ушел. Матвейка не слазил с колен Тимофея, а тот и не пытался согнать его, наоборот, они так разговорились, Васька глядя на них чувствовала себя и счастливой и расстроенной одновременно. Тимофей все поглядывал на Ваську, но в первый день ничего ей не сказал, посидел у них до вечера и с сожалением простился, обещав прийти с утра. Ваське тоже его не хотелось отпускать, но в первый день оставлять его в доме ей показалось совсем не разумным и под тяжелый вздох Матвея им пришлось проститься, малыш не понимал взрослых игр, он бы так вообще Тимофея не отпускал, но кто б его слушал.
Вечером, укладываясь спать он, огорошил мать словами,– я знаю, что он не мой настоящий папа, но он лучше.
Васька просто не знала, что ей говорить сыну, он ее иногда своими взрослыми рассуждениями пугал.
Тимофей с раннего утра рванул в Моршу, купил один огромный букет цветов, и, подумав, набрал еще не меньше десятка живых цветов, растущих в горшочках, рассудив, что букет быстро испортится, а цветы в горшочках можно дарить каждый день, а потом он еще купит. Набрал сладостей и успел обернуться до десяти, не подозревая, что Васька уже извелась, куда же он пропал, а Матвейка тоже с утра под дверью сидит. Они даже не завтракали, а его ждали и когда он только подошел к двери, Васька тут же их и открыла, обалдев от огромного букета хризантем, радуясь про себя, что это не розы, какие ей привозил, когда то Никита. Матвейка тут же повис на Тимофее, который таскал его легко, и тут же посадил себе на шею, поставив пакет на стол.
– Я не знал, что вы любите, – тоже краснея, сказал он,– набрал всякого, и там мороженное еще.
А позавтракав с Васькой и Матвеем, Тимофей так и почувствовал себя главой семьи, такое ощущение что он и был с ними всегда, только вот разлучился ненадолго, а теперь вернулся домой. Хотя вспомнив, что скоро он Ваську то и не увидит, помрачнел, но, а с другой – то стороны, если она его подождет, что им несколько лет в разлуке, только отношения укрепятся, если у них все будет серьезно. Он посмотрел на Ваську и понял, что она думает так же.
– Прибил бы Питирима,– сказал он тихо Ваське, когда Матвейка отошел от них, – он ведь специально нас не знакомил, знал ведь, что я как увижу тебя, так потеряюсь, ты такая…
Слов у Тимофея просто не хватило, а Васька его обняла, пока не видит ребенок и поцеловала. Сегодня Васька не стала его выставлять на ночь, и так у них счастье слишком коротким получается, чего еще время терять на глупые и не нужные ухаживания. Тимофей и сам бы не ушел, он тоже с тоской думал, глядя на Ваську с Матвеем, ну почему это не его сын, но с другой стороны Никита это эпизод в Васькиной жизни, а он Тимофей постоянный фактор и никому ее больше не отдаст. Он сам уложил спать малыша, поразившись тому, что ему нравиться возиться с ребенком и не прошло и суток, а он воспринимает его как своего. И вправду говорят, если любишь женщину, то полюбишь и ее детей, а тут один и такой хороший. Близость их тоже поразила обоих, Васька даже не представляла, как это может быть хорошо, не только когда ты любишь, но и когда твой парень тоже не скрывает своих чувств и относится к тебе с такой нежностью и лаской. С Тимофеем она тоже заплакала, но не от боли как с Никитой, а от невероятного счастья, от их близости и объятий.