Детский голос Саши был не совершенен и мало действенен, но в самый раз, по возрасту, так говорили. Сам собой песня прекратила свое воздействие на Гина. Истощенный продолжительным воем, парень упал с помоста на спину.
— Отличное начало, — стараясь отдышаться, Гин покорно закрыл глаза, — сейчас, я чуток полежу тут, — и захрапел.
«Вот умора», — добавил тогда напоследок Солей.
Ему приходилось стараться изо всех сил, чтобы разобраться во всех тонкостях устройства и взаимодействия внешнего (Гин и морты) и внутреннего (Гин и сознающие существа, ближайшие по происхождению) два мира.
Не высыпаясь ночами переводя древние знаки и символы, трактуя их буквально по дуновению ветра, собирая всю волю в кулак — терпел. Вечно недовольный голос Солей в голове, что не позволял сосредоточиться. Своих эмоциональных и неутомимых соседней по комнате, парочку от которой так и хотелось сбежать куда-нибудь на кухню. Занятия с малышней выматывали, и до ужаса непонятные задания от профессоров заставляли биться Гина в истерике.
«Гема!»
Он должен был остаться, задержаться внутри; сейчас как никогда его нюх был обострен и чувствовал нечто в воздухе, в настроениях студентов и профессоров, то как ведет себя Кой; будто гроза надвигается, вот уже тучи над ним, и та самая секунда, мгновение абсолютной тишины, перед тем как грянет гром, а молния всего на секунду, но сделает свое дело и ослепит, оставив беспомощным.
— Опоздали, впрочем, как и всегда, — прошептал Гин, тихо открывая дверь лекционной.
«Спать надо меньше!»
Окна были завешаны плотной тканью, студенты в выглаженной форме сидели ровно, смотря на экран перед собой, разглядывая иллюстрации. Сделав один шаг вперед Гин ждал, сзади Ноа уже толкал его.
— Опоздали, а теперь ты не хочешь входить?
— Что-то не так, — в ответ шепнул Гин.
— Это тебе волчий нюх говорит?
— Только вас и дожидались, — рядом с ухом Гина раздался строгий мужской голос. Ноа и Гин в мятой форме и перекошенными на шее галстуками замерли в дверях. Профессор Нур, что рассказывал о принципах переговоров и о взаимоотношениях на основе психологического анализа человека, стоял у двери подперев стену; он сложил руки на груди и тоскливо дожидался опаздывающих. — Как по расписанию и всегда двое, — его голос хрипел, нахмуренный лоб выдавал смятение, профессор выпрямился, и указал студентам на их места. — Входите.
— Простите, профессор, — быстро сообразил Гин.
В большой аудитории, овального типа с несколькими уровнями практически не было свободных мест.
«Все тут и видят наш позор».
«Это что, совесть? — удивленно спросил Солей, — не было ее раньше. Закапывай обратно!»
Медленно Ноа и Гин с трудом нашли на первом уровне свободные места, извиняясь — протиснулись и громко сели.
«Какой ужас!»
«Что с тобой сделала эта девчонка?»
— Итак, начнем с простого, — покашлял, начал лекцию профессор, поднимаясь на трибуну, — события, как способ воздействия на эмоции нестабильной личности.
«Всегда надо на кого-то воздействовать», — парировал Гин.
Ему показалось, что он услышал странный набор слов от профессора, никак между собой не связанных — нахмурился. Этот предмет считался одним из основополагающих для того, чтобы стать частью мира мортов, об этом говорили все профессора. Парень, подперев левой рукой голову открыл тетрадь для того, чтобы в процессе длительной лекции записать важные или сложные тезисы для дальнейшего уточнения и разбора. Чтобы Солей не скучал.
«Смотря на тебя, мне совсем не скучно!»
— Ты ушел от ответа, — прошептал рядом Ноа.
— Когда?
«Знаю, но я не собираюсь обсуждать с тобой мои отношения с Авророй!», — Гин продолжал показывать непонимание.
«А со мной?».
«Тем более. Ты — черепаха!»
«А ты — человек, я же говорю с тобой, хоть это и стоит мне больших трудов и самоконтроля».
«Тише!»
«Сам тише!»
— Утром! Мы шли на лекцию, — быстро пояснил Ноа и замолчал, ловя недовольный взгляд профессора.
— Прекрати задавать глупые вопросы, тем более утром, — Гин пользуясь моментом слегка обернулся, ища Аврору среди однокурсников; она подняла глаза прямо на него, будто чувствуя коротко улыбнулась, и продолжила что-то записывать.
— Челюсть подбери, — фыркнула Лила, что сидела уровнем выше и ближе к Ноа; тот хохотнул, прикрывая рукой лицо.
— Почему вам можно лобзаться и портить повсюду мебель, а мне даже взглянуть нельзя?