— Ну, целоваться с ними не стоит, — коротко засмеялся от своего же пояснения; Ноа на мгновение замялся в порыве задать новый вопрос, но подавил желание.
— Спрашивай, — Гин все видел и позволил соседу наброситься с расспросами о нем, его семье и прочим. Лучше сейчас, где он сможет ответить так как захочет, жонглируя неопределенными словосочетаниями.
— Как ты понял, что у тебя…что ты обычный, но не обычный. То есть, — Ноа все подбирал слова, — как ты живешь в том мире, где морты рулят, а ты являешься частью совсем другого… уровня что ли, — Ноа снова хохотнул, но уже нервно. — Знаешь, мой отец держит меня здесь всю мою жизнь, с самого рождения. Говорит, что я совершенно не готов выйти в свет и вести дела с мортами. Он часто повторяет, что морты — зло, даже хуже, чем все мы вместе взятые, — последнюю фразу Ноа говорил тихо, почти шепча, что странно, потому что такого мнения придерживались девяносто восемь процентов из всех сознающих академии, включая профессоров, обслуживающего персонала и конечно же студентов и бояться точно было нечего. Скорее, ты напорешься на осуждения, если о мортах то есть о простых смертных людях, будешь говорить хорошо.
— Все не так плохо, — заверил Гин; зная, что он не дотягивает до своего природного мира — сознающих существ, но и совершенно не подходит для мира мортов, — есть и хорошие, — уклонялся от прямого ответа парень.
«Еще рано всем знать кто я и зачем пришел», — мысленно продолжил Гин.
Ноа кивнул, как бы подтверждая слова соседа. Он точно не был уверен в том, чего никогда не видел. Парень вдруг встрепенулся и растянул обаятельную улыбку, снова указывая направление.
До начала учебного года Ноа и Гин жили вдвоем в комнате, одно место стабильно пустовало, покорно дожидаясь своего хозяина. Временами, рядом с пустующей кроватью появлялись чемоданы и коробки; их приносили сознающие с крыльями и острыми ушами в форме, ставили; а после они молча уходили.
— В пути еще один сосед, — пояснил Ноа, — лучший ученик своего курса.
— Кто он? — Гин хотел заранее знать о том, с кем ему предстоит делить комнату. Из того, что уже сказал Ноа, можно с легкостью выдохнуть и убрать суккуба из списка.
«Осталось примерно девяносто девять сознающих, — Гин не на шутку напрягся. — Нет, — осекся он внутри. — Это я новенький. Для них я сосед, а они тут как у себя дома».
— Увидишь, — загадочно ответил сосед.
Всех в одинаковой форме учеников собрали во внутреннем дворике. Вокруг возвышались каменные стены замка из серого кирпича, по углам острые пики башен с винтовыми лестницами и красной черепицей на крышах. А внутри двора раскинулись ветвистые деревья и кустарники, напоминая настоящий райский сад из бабушкиных легенд.
Студентов отличали только галстуки — индикаторы силы. Гин наблюдал за всеми вокруг. Изучал, пока все ждали появления директрисы. Группки учеников перешептывались, кивали в сторону, ёжились от осеннего холодного ветра, травили друг другу байки и мечтали наконец попасть в реальный мир.
Неподалеку Ноа шептался с девушкой, ложа ей руку на точеную талию. Её раскосые глаза, в прямом смысле, вспыхнули огнем. Гин опасаясь за свою жизнь — отшатнулся, а Ноа продолжал настойчиво поглаживать ее, так будто ничего не произошло. Бесстрашный Ноа подмигнул, и девушка с красным галстуком игриво качая бедрами ушла.
— Кицунэ[1]? — поинтересовался Гин, собирая брови у переносицы.
— Да, — в очередной раз подмигивая, ответил Ноа, — горячая штучка.
Рядом раздались хлопки. К трибуне у стен замка «Марита Пьятра» шла сдержанной походкой директриса академии — Кифания Кой, быстро поднявшись по ступенькам, выпрямила спину, стараясь не издать при этом мученического стона, так, чтобы ее увидели все собравшиеся. Традиционно поправила волосы и обратилась к студентам:
— Прошу тишины, — низким, непривычным для женщины, голосом, начала она. — Хочу поздравить всех с новым учебным годом!
Ученики с ноткой безразличия и надменности выстроились в ряды и смотрели на трибуну, зная, что так положено, терпеливо засекая потраченное время на ненужную церемонию приветствия от главы академии.
Гин снова обвел взглядом всех присутствующих. Стоп! Парень попытался щуриться, чтобы лучше разглядеть одну особу: худенькая, высокие скулы и рыжие, как пламя, волосы, и весьма знакомый профиль.
Всю напутствующую речь от директрисы для студентов Гин пропустил, неотрывно смотря на девушку в десяти шагах от него усердно вспоминая где он мог ее видеть.
Все ученики захлопали в ладоши, не давая договорить последнее слово директрисе. Спустя длительное время, нудная речь была окончена. Обрадовавшись, все начали расходиться.