(Маор Оскуро «Обращение к суду над сознающими»)
— Отчаяние в темноте охватило меня, взяло верх; там в туннеле, я видел опасность, я не чувствовал страха, но я ощущал безысходность… Я думал, что никогда больше не выберусь, что я останусь в этой темноте навсегда. Стану ей. Позволю, как демон повелевает Онор завладеть мной, что помог ей стать сильнее и не оставить мгновение на надежду. Это не страх…
Даррен внимательно вслушивался в слова Гина, начиная сомневаться в собственных ощущениях, что взяли верх над ним там внизу, в темноте, сырости и холоде. Без силы и магии. Пустой, как дешевая погремушка.
Он не смог до конца осознать, что было там в темноте. Размышлял о том, что ему за годы не удалось ощутить сгустки темной, черной энергии вокруг, о том, как он не обращал внимание на настроения в академии, внутри семьи, не смог уловить настроения друзей, их боль, возможно отчаяние. Ведь на первый взгляд все казалось идеальным.
Сожалел о том, что после смерти Тая даже не смел допустить таких скверных мыслей.
В этот момент, когда Гин завершил свою речь, Даррен посмотрел на Лори, она сидела будто в трансе, будто во внутреннем поиске, будто до сих пор бежит по тому туннелю. Одна. Со стеклянным, пустым взглядом смотрела прямо перед собой, спокойно ожидая приговора.
Он не мог уловить изменения в ней.
«Как я проглядел? Куда я смотрел? — Даррен перевел взгляд на Яэль, сидевшую рядом с Советом, что добилась своего присутствия на суде, и для остальных, — Я смотрел на тебя, — укорил себя. — Кого я утешал в тот момент?».
Как только Маор махнул рукой отпуская всех на перерыв, первым из зала вышел Гин. Лори не шевелилась, даже морщинка не дрогнула. Даррен остался рядом, внимательно наблюдая за Яэль. Смотрел на то, как перешептываются Маор и отец Авроры, то как они кивают и как бровь вздергивается, наверняка можно попытаться разгадать очередной заговор, если знать шифр.
Даррен протянул руку к Лори. Накрыл ее руку своей ладонью, нежно сцепляя пальцы. Он почувствовал, как она задрожала. Лори будто только сейчас пробудилась ото сна и ужаснулась собственным сновидениям. Или тому, что это все оказалось реальностью. Она сжала руку Даррена и медленно выдохнула, закрыла глаза будто в умиротворении, в принятии всего, что с ней произошло за последний год.
Потеря Тая и Гемы отразилась на всех, кто их знал. Каждый считал, что тщательно это скрывает, но все на лице: в каждой морщинке, в каждом взгляде и шепотках за спиной и долгими диалогами с самим собой.
Для друзей Тай был озорной парень-маг, со своими штучками, он смог покорить сердце Яэль, а теперь она собранная и холодная, стоит там на равных и говорит с директрисой указывая на ее место.
А Гема, уверенная в себе и своих действиях, сплотившая всех, растворилась в темноте туннеля, где ее пытались найти.
Даррен был рад, что Яэль не замкнулась в себе, после всего, что она пережила, не стала агрессивной и озлобленной сиреной, наравне с банши сбивая своими криками или песней с ног. Сконцентрированное лицо Даррена тронула улыбка, легкая, еле заметная, он продолжал держать Лори за руку, а та в свою очередь смотрела только вперед.
Это был суд над Валетом, он же Джо, что заканчивался в торжественной обстановке. Маор зачитывал условия его существования до конца его дней. Все участники, допрашиваемые по делу, стояли, смотря себе под ноги, каждый ожидал худшего, даже более худшего.
— За связь с сознающим, оставление в опасности и нарушение всех правил академии, установленных между людьми и сознающими Джоэль Сада с печатью под именем Валет признан виновным.
Аврора, что стояла в стороне, не сдержала всхлипа.
— Джоель Сада будет лишен печати фамильяра без вмешательства магических ритуалов…
Яэль зажмурила глаза.
— Что это значит? — шепотом спросил Гин.
— Его заставят избавиться от печати самому, — пояснил Даррен.
— Огонь, вода, металл, — добавила Яэль.
— Это жестоко, — крикнула Аврора.
— Это еще не все, — шикнул Даррен.
— Прошу всех сознающих молчать во время оглашения приговора, — строго обратился Маор. Он выждал паузу, чтобы убедиться, что никто не нарушит требуемую тишину, — если господин Сада переживет процесс избавления от печати фамильяра, то станет служителем замка.
— Профессором? — до конца не понимая спросила Лила.
— Если бы… — последнее, что смог выдавить из себя Даррен.
Мы выбираем не наказание, а последствия…
(«Из заседания суда над сознающими»)