1. Саша
В Сашином доме одна из комнат была порталом в другое временное измерение, а точнее – в 1997 год. Здесь Саша обнаружила компьютер «Аймак» в яйцевидном корпусе из прозрачного голубого пластика, лыжную куртку с пачечкой затвердевших бумажных билетов на подъемники, все еще прикрепленной к застежке-молнии, стопку мятых посадочных самолетных талонов и трубку для курения травки со старой желтой зажигалкой, запрятанную в дальний угол выдвижного ящика. Каждый раз, когда Саша заговаривала с мужем о том, что хотела бы убрать воспоминания своей золовки о старшей школе куда-нибудь в коробку, он закатывал глаза и советовал ей набраться терпения. «Как только у нее появится время, она заберет свой хлам». Но Саша в этом сомневалась, и ей было странно жить в доме, где одна из спален все время стоит закрытой, словно святилище, которое бережно хранят в память о потерянном ребенке.
В хорошие дни Саша охотно признавала, что ей невероятно повезло жить в таком доме. Это массивное, строгого вида четырехэтажное бруклинское здание из известняка с легкостью вместило бы с десяток квартир с одной спальней, вроде тех, где прежде жила Саша. Но в плохие дни Саше казалось, будто ее поместили в капсулу времени в этом доме, где ее муж вырос, никогда отсюда не переезжая, – в доме, заполненном его воспоминаниями, рассказами о его детстве, но главным образом – барахлом его семьи.
Когда Саша и Корд прожили в этом доме вместе три недели, Саша пригласила родителей мужа на ужин. «Я приготовлю тарталетки с грибами и салат с сыром из козьего молока», – сообщила она в электронном письме. Все утро она раскатывала дрожжевое тесто и даже сходила на модный рынок в Монтегю за зернышками граната, чтобы посыпать ими мелкий молодой латук. Она пропылесосила в столовой, смахнула пыль с книжных шкафов и поставила сансер в холодильник. Свекровь и свекор прибыли, нагруженные тремя холщовыми сумками из «Л. Л. Бин».
– О, не надо было ничего привозить! – расстроенно воскликнула Саша.
– Саша! – защебетала ее свекровь, открывая шкаф, чтобы повесить свой жакет букле от «Шанель». – Мы прямо дождаться не можем, когда услышим подробный рассказ о вашем медовом месяце!
Сумки она понесла прямиком в кухню и вынула из них бутылку белого бургундского, две цветочные композиции в низких вазах, скатерть с рисунком из геральдических лилий и три посудины для выпекания с крышками и фестонами из «Уильямс Сонома». Выставив все принесенное на кухонный стол, она, чувствуя себя как дома на кухне, служившей ей на протяжении сорока лет, открыла шкаф, чтобы достать для своего вина бокал.
– Я приготовила тарталетки с грибами, – предприняла попытку Саша, вдруг почувствовав себя продавщицей из «Костко» за столом с бесплатными образцами, безуспешно предлагающей попробовать теплые кубики плавленого сыра.
– Видела я в твоем письме, дорогая. Вот и подумала, что намечается ужин на французскую тему. Предупреди меня заранее, за десять минут, и я суну свою заготовку в духовку – там у меня кок-о-вэн. Еще я прихватила эндивий провансаль, и его так много, что твой салат может и не понадобиться. Подсвечники вон в том ящике, а теперь давай-ка посмотрим, что там с оформлением стола, и я определюсь с тем, что нам еще нужно.
Из солидарности Корд ел и тарталетки, и салат, но, заметив, с каким вожделением он поглядывает на эндивий, Саша одарила его натянутой улыбкой, означающей «хочешь эту чертову зелень – ешь, но спать будешь на диване».
Эти отношения и договоренности были новыми для каждого из них, и Саша понимала, что понадобится некоторое время, чтобы к ним привыкнуть. Родители Корда, Чип и Тильда, годами сетовали, что дом слишком велик для них двоих, находится слишком далеко от гаража и что им надоело орудовать лопатой, расчищая снег, и таскать мусор для переработки к бордюру. Они входили в число инвесторов многоквартирного дома на расстоянии пары кварталов, бывшего кинотеатра «Бруклин-Хайтс», ныне перестроенного в пять роскошных кондоминиумов, и когда решили занять одну из его двухэтажных квартир, то переехали всего за неделю с помощью одного своего старого «лексуса» и мужа своей экономки, которому заплатили триста баксов. От дома, где они прожили четыре десятилетия, они отказались как-то уж слишком быстро, и Саша так и не смогла понять, что из вещей они увезли с собой на новое место, если не считать одежды. Они оставили в спальне даже свою двуспальную кровать с пологом на четырех столбиках, и Саша испытывала более чем странные чувства, когда ложилась спать.