— Слышь, тебя из какого обезьянника выпустили?! — разозлилась Хельга.
— Девушка, не обращайте внимания, мы ищем… — миролюбиво произнёс стриженый.
— Да мне побоку, кого вы тут ищите! — вспылила Хельга. — Плеваться у себя дома будете!
— Он больше так не будет, — заверил стриженный. — Мы ищем девушку, она страдает провалами в памяти и может забыть, где её дом…
— В СБА обращайтесь.
— Дайте договорить, пожалуйста. Её родители переживают и готовы заплатить вознаграждение тому, кто поможет найти их дочь.
— А вы в курсе, что заниматься поисками людей на территории Академгородка имеет право только полиция и СБА. Вы кто? Ваши документы.
— Мы частные детективы…
— Какие еще на хрен детективы?
— Слышь, ты что, самая умная?! — лысый, уже давно находившийся на взводе, в упор подошёл к Хельге и посмотрел на неё сверху вниз.
— Назад отошёл! — ледяным голосом ответила Хельга.
— А то что? Папочку своего позовёшь?
— Успокойся… — стриженный шагнул вперёд и положил руку на плечо напарнику.
— Да хватит меня успокаивать! И хватит с этими малолетками цацкаться! Достали…
— Я сказала: назад отошёл, воняешь.
Лысый схватил Хельгу за шею и потянул её вверх, приподнимая над землёй.
— Если ты сейчас не закроешь свой рот, я с тобой знаешь что в кустах сделаю?
Хмыкнув, Хельга ударила коленом прямо в пах лысому. Выпучив глаза и выругавшись от резкой боли, он отпустил Хельгу. Та, воспользовавшись этим, перехватила его руку, выкрутила на болевой приём и заставила взрослого мужика упасть на колени перед ней.
— Как извиняться собираешься, чмо? — весело спросила Хельга.
— Я тебя, сука, урою!!! Чё ты стоишь?! Помоги мне!
Стриженный, опешивший от такого развития событий, бросился помогать напарнику. Хельга, улыбаясь, отпустила лысого, отпрыгнула назад, а потом, крутанувшись, ударила ногой в ухо стриженному, сбивая его с ног.
— Для тех, кто так нагло себя ведёт, вы что-то совсем хилые, — с издёвкой произнесла Хельга.
— Ах… ты… я тебя…
— Да ещё и материться не умеете, — Хельга осуждающе покачала головой.
Лысый поднялся на ноги и достал из кармана перочинный нож. Хельга вздохнула:
— Эх, как же неудобно, что тут нельзя с оружием ходить. Ну, зато разомнусь…
Лысый ещё не успел решить, просто напугать мерзкую девчонку или всё-таки прирезать её, а ножа в его руке уже не было. Хельга легко выбила его, затем пнула под колено так, что мужчина опять упал на дорожку, а затем вырубила его резким ударом ребром ладони в шею.
— Эээ…. — стриженный, прижимая руку к уху, попытался встать и что-то сказать, но разошедшаяся Хельга слушать его не собиралась. Она пнула его прямо в лицо, и когда тот упал, отошла на пару шагов назад и, набрав воздуха в грудь, вдохновлённо заорала:
— Насилуют!!! Убивают!!!! ПАМАГИТЕ!!!
И, глядя на своих жертв, озадаченно почесала затылок.
— Эх, опять объяснительные писать… хорошо, что хоть камеры в этот угол не смотрят — может, и поверят, что это они на меня напали.
***
— Значит, вы утверждаете, что это они на вас напали?
— Ага.
Герхард тяжело вздохнул. Хельга сидела перед ним, кротко глядя на него честными серо-голубыми глазами, сложив руки на коленях, и вообще пыталась выглядеть пай-девочкой из пансиона.
— А если честно?
— Ну… я иду себе, никого не трогаю, а тут эти двое. Лапают, вопросы странные задают. Ох, ну и времена пошли: честной девушке уже нельзя по городу пройтись, — накручивая золотистый локон на палец, Хельга с невинным видом посмотрела в окно.
— Ага. Сами. На тебя. Знаешь, на самоубийц они ведь не похоже.
— Так ведь и я удивляюсь! Нет, ну почему вы мне не верите?
— Действительно? — Герхард всплеснул руками. — Ты приехала в город всего три дня назад, и уже из-за тебя пришлось уволить одного патрульного и вот — двое пострадавших. Знаешь, в день, когда ты закончишь учёбу, я напьюсь на радостях!
— Да блин! Они правда сами ко мне прицепились! — возмутилась Хельга. — А тот придурок ваш в самом деле берега попутал! Что это вообще за вопросы были к иностранке?
— Ну, с патрульным, допустим, ты права, — Герхард устало вздохнул. — А эти?
— Ну… что они на меня орать начали? Особенно тот, лысый. Он ещё и ножик достал, — Хельга смущённо отвернулась в сторону. — А вы же знаете, я девушка пугливая, боюсь, когда всякие нехорошие личности колюще-режущие предметы достают.
Один из подчинённых Герхарда подошёл и что-то шепнул ему на ухо.
— Хм, как удачно, что там камеру повесили. Сейчас мы всё посмотрим.
— Эээм… — Хельга тут же вскинулась, забегав глазами по сторонам. — А может, не надо. Я пойду…
— Сидеть!
Запись скинули прямо на рабочий компьютер Герхарда. Он открыл её, начал смотреть и…
— Хм… действительно сами к тебе прицепились.
— Вот! Я же говорила!
— А что им нужно было?
— Да кто их разберёт, — Хельга поморщилась. — Вели себя как свиньи, харкались. Я вообще подумала, что они так подкатить хотели ко мне. Это что, строители заблудились? А, точно, они спрашивали про какую-то девчонку, я им ещё сказала, чтобы к вам обратились, а они что-то там про частных детективов начали рассказывать.
Герхард потёр подбородок. В другой ситуации он бы Хельге не поверил, но одна из скрытых камер, установленных на днях, засняла весь конфликт от начала и до конца. Как эти двое подошли к ней, как завязался разговор, и как один из них совершил фатальную ошибку, подойдя к Хельге слишком близко.
— Ладно, ты свободна.
Хельга не заставила себя просить дважды, но, выходя из кабинета, услышала, как Герхард сказал по телефону:
— А проверь-ка этих двух ребят.
Глава 8
Ближе к вечеру я поехал в Райхен. Юлия уже была в городе, и мы собирались встретиться в центре, но для начала я хотел наведаться к сестре. В том числе и для того, чтобы обеспечить себе алиби. По радио передавали последние новости:
«… В ходе массовых беспорядков пострадало двадцать семь человек, трое находятся в тяжёлом состоянии. Сообщается, что родственники тяжело пострадавших людей собираются подать в суд на действия полиции и жандармерии. В свою очередь, глава полиции столицы заявил, цитирую: „Любые попытки устроить массовые беспорядки будут пресекаться. Мы не потерпим попыток превратить Райхен в подобие Анхара“, — конец цитаты…».
Из интереса я сделал круг и проехал по одной из тех улиц, на которых были акции протеста. Там уже во всю убирались. Смуглые люди в оранжевых жилетах сметали осколки разбитых стёкол, пустые бутылки и прочий мусор. На эвакуатор грузили сгоревшую машину. В целом, как я видел, обстановка в Райхене была спокойной, только возле правительственных зданий дежурили усиленные отряды жандармерии.
Правоохранители у нас в стране традиционно делились на полицию и жандармерию. Почему так получилось, я, честно говоря, уже и не помнил. Полиция занималась всеми обычными делами — от выдачи документов и регулирования дорожного движения до расследования уголовных преступлений, а жандармерия привлекалась для проведения спецопераций против крупных банд, вооружённых особо опасных преступников или, как сейчас, для разгона протестующих.
Экономический кризис, ударивший и по Райхенской республике пару лет назад, привёл к обычным в этой ситуации проблемам: росту безработицы, инфляции, резкому падению уровня жизни. Это всё легло на «десятилетие позора», как у нас сейчас говорили. После долгих десяти лет войны в Восточной области, пришедшие к власти либералы решили вывести войска и дать столь желанную независимость потомкам восточных племён. Один регион за другим получал независимость, и почти каждый праздновал это массовыми этническими чистками. Кадры женщин и детей, бегущих по степи от боевиков на пикапах, обошли весь мир и стали зримым символом беспомощности Райхена.