— Понятно, о хавчик.
Юлия без стеснения села рядом со мной, закинув ногу за ногу, и взяла с тарелки сэндвич с мясом.
— Что там по телевизору?
— Ничего интересного, — отмахнулся я. — Вильема Рахарда убили.
— Да ты что? И что, вот прям насмерть?
— Умер по дороге в больницу.
— Опасное это дело — быть политиком.
Юлия беззаботно шутила, но я на всякий случай внимательно за ней следил. Знаем мы это веселье. Человек смеётся, шутит, и вроде всё в порядке, а на самом деле это начало истерики.
— Ты как?
— Нормально, — удивившись, ответила Юлия. — Почему ты спрашиваешь? А… нет, забей. Это не первый человек, которого я застрелила. Но…
— Но?
— Но первый, о чьей смерти я точно жалеть не буду, — негромко договорила она.
— Кто это был? — тихо спросил я.
— Идиот. Дебил, сбежавший из части с автоматом и взявший в заложники двух гражданских. И что хуже всего — я знала его.
Юлия замолчала, глядя на половинку сэндвича в руке.
— Извини.
— Да нет, ничего. Это было уже год назад.
— Тебе же тогда…
— Семнадцать лет было. Да, я только-только закончила учебку. А тут такое ЧП. Продавщица и покупательница, ей четырнадцать лет было, она пакет с мороженым купила и… жарко было, оно начало таять. Я в прицел видела целую лужу. И его лицо видела. Перекошенное от страха. Его полтора часа пытались уговорить сдаться. Но это дебил так пересрался, что… выхода не было. Полицейские сказали, что он в любой момент может сорваться, застрелить заложников и сам застрелиться. А по-другому было никак: стервец грамотно сел, только снайпер и мог его достать без риска для заложников. Ну, или маг, но откуда маг в том провинциальном городке мог взяться? Его вызвали, конечно, как и снайперов жандармерии, но они ещё в дороге были.
— И ты выстрелила.
— Да, — тяжело вздохнув, сказала Юлия. — Я знала его. Знала его мать. Он же из Археема был. Но я была единственным снайпером поблизости.
Я промолчал. По-хорошему, надо было бы обнять её, но я не знал, как она на это отреагирует.
— Я могла отказаться, имела право. Но… заложников я тоже знала. Девчонка любила крутиться возле части — ей нравились оружие и техника — её даже в шутку начали называть дочерью полка. И он её не выпустил, хотя командир части предлагал поменяться с ней местами.
— Значит, ты всё правильно сделала.
— Знаю. Но мне от этого легче не стало. А этот… по этой мрази я точно плакать не буду.
Я вспомнил случай, о котором рассказала Юлия. Нашумевшая история была и некрасивая. Но я не знал, что Юлия и была тем военным снайпером.
— Тогда обо мне Марк Клайвиц и услышал.
А вот это вряд ли. Хороший снайпер нам был нужен, но хороших снайперов много, а вот некромант в армии всего один.
— Если ты окончательно решила, то ритуал можем провести прямо сейчас, — сказал я.
— Прямо сейчас и здесь? — не ожидавшая такого предложения Юлия замерла.
— Ну, не прямо сейчас, а этим вечером.
— А почему прямо здесь?
— Так лучше места нет, или ты прямо церемонию хочешь устроить?
— Да нет. На фиг надо. Просто я не ожидала и думала, что мы завтра всё сделаем у тебя в квартире.
— Здесь лучше, — я показал в окно, за которым переливался купол магической защиты. — Не то чтобы я страдал паранойей и ждал, что кто-то на нас нападёт прямо во время ритуала, но, серьёзно, безопасней, чем здесь, только в фамильном замке Ларанов. Да и магической энергии тут столько, что ритуал провести будет проще. И сразу можно лечь спать, и к утру мы отдохнём.
— Хорошо, тогда я наедаться не буду.
***
Некромантия. Страшное и запретное искусство магии смерти. Крайне опасное искусство. Некроманты могут призывать души мертвых людей и разговаривать с ними, создавать некроконструкты из трупов и открывать проход на ту сторону, чтобы призвать в наш мир силу, с которой не смогут справиться даже маги.
Некромантов боялись. Некромантам завидовали. Некромантов истребляли.
Некроманты — это не просто волшебники: они черпали свою силу непосредственно из мира мёртвых, служили той жуткой неизвестной силе, которую люди персонифицировали как божество мира мёртвых. Даже маги понятия не имели об этих тайнах мироздания, по крайне мере такие, как я. Может, главы кланов знали больше, но перед рядовыми магами они не отчитывались.
И зримым символом этой связи, некромантов со Смертью, были белая прядь и, как считали некоторые, зелёные глаза. Последнее было просто суеверием: у меня, например, тоже зелёные глаза.
Седые пряди в волосах появлялись не просто так, а из-за прямого контакта с миром мёртвых. Одно соприкосновение с той стороной — одна белая прядь. Поэтому сильные некроманты уже к тридцати годами полностью седели.
Некроманты, как и маги, скрывались от инквизиторов Кунака и искали убежище. Но если магов и волшебников Райхенское княжество приютило, то вот некромантов вообще никто принимать не собирался. И тогда они буквально встали на колени перед магами. Не то чтобы они боялись смерти, но кто захочет, чтобы вымер весь его род?
Но кланы магов тоже завидовали силе некромантов. Да, маги могли изучать некромантию, но очень ограниченно. Это как сравнить опытного пловца и дельфина. Опытный пловец может глубоко нырять, надолго задерживать дыхание и быстро плавать, но самый обычный дельфин всё это умеет лучше него. И поэтому маги предложили некромантам стать их рабами. В самом прямом смысле этого слова.
Был разработан ритуал Единения, который превращал некроманта в фамильяра для мага — разумного питомца, обязанного выполнять все приказы хозяина. Конечно, уже через пару поколений ритуал оброс шелухой традиций и правил, которые несколько ретушировали острые углы, но суть не менялась. Все некроманты должны были через него пройти. Официально это делалось для контроля некромантов, чтобы они не смогли взбунтоваться и перебить всех остальных. На самом же деле это позволяло магам использовать силу некромантов.
Но многое изменилось благодаря Маэлу Лебовскому. Он заставил магов пересмотреть старые традиции, и даже сам ритуал Единения был переработан. В наши дни это был именно что партнёрский договор, а не безусловное подчинение одного другому. Раньше смерть мага означала мгновенный конец и для связанного с ним некроманта, что заставляло его заботиться о жизни своего надсмотрщика. Маг же имел возможность без особых проблем убить своего ша’асал.
Названия остались прежними: ша’асал и ша’атар, подчиняющийся и подчиняющий. Но суть уже была другая. Многие некроманты вообще имели право жить свободно, как например, это делала Юлия. Но и те, кто обязан был заключать союз с магом, получили возможность выбора напарника. Кроме того, сам ритуал был изменён, и теперь смерть мага не была приговором для некроманта.
Тут, конечно, возникал вопрос: а зачем это надо некромантам? И ответ был таким же, как сотни лет назад — для безопасности. Пока общество знало, что «с-старшные» и «ужас-сные» некроманты под контролем магов, они могли спокойно жить, не боясь погромов. Вторая причина заключалась в том, что за века совместной деятельности все сложные и серьёзные заклинания некромантии работали только в связке с напарником-магом. А такие как Юлия без чужой помощи вообще мало что могли сделать.
Была какая-то ирония в том, что спустя столько лет я, внук Маэла Лебовского, и Юлия, внучка Арьи Сирайи, полностью добровольно решаем связать наши судьбы. У них не было выбора, их вынудили это сделать, и они приложили много усилий, чтобы никто не повторил их судьбу. И это была хорошая ирония — уверен, они были бы рады.
***
Ритуал Единения был прост. Он не требовал сложных магических схем, уникальных ингредиентов, и даже текст заклинания читался не на древнем языке, а на современном. Поэтому и проводили его мы прямо в комнате, сдвинув стол в угол, убрав ковёр и начертив прямо на полу элементарную магическую схему и пару символов.