Крауч, тем временем, стал громогласно зачитывать обвинение.
— Отец, я тут ни при чем! — вдруг завопил Барти не своим голосом. — Я ничего не делал, клянусь! Не отправляй меня к дементорам!
Но Крауч-старший сделал вид, что ничего не услышал.
— Мама! — решил Барти сменить тактику.
Беллатриса только сейчас заметила, что рядом с судьей, сгорбившись, сидит какая-то женщина и душит свои рыдания в носовой платок.
— Мама, останови его! Я невиновен!
Однако «мама» лишь сильнее стала захлебываться слезами.
Глядя на потерявшего всякую гордость друга, Беллатриса лишь сокрушенно покачала головой.
— А теперь я обращаюсь к присяжным! — чуть ли не победоносно воскликнул Крауч-старший. — Прошу поднять руки тех, кто считает, что подсудимые заслуживают пожизненного заключения в Азкабане!
Волшебники, сидящие в специально отведенном секторе, одновременно и без колебаний вскинули вверх правые руки, точно только и ждали этого момента. Их лица выражали мрачное торжество.
Зал одобрительно загудел, некоторые даже сочли уместным поаплодировать.
— Уведите их! — с презрением скомандовал Крауч.
— Нет!!! — завопил Барти, как резаный. — Мама, нет!!! Я ничего не делал! Я не знал, что так будет! Не отправляйте меня туда!
Едва цепи упали, Беллатриса мигом вскочила на ноги. Она подняла голову и с гневом воскликнула.
— Темный Лорд вернется, Крауч! Можешь упрятать нас в Азкабан, но мы будем ждать его! Он вернется и наградит нас так, как никому и не снилось! Мы одни пытались найти его и остались верны до самого конца!
Завершив свою пламенную речь, она эффектно развернулась и двинулась к выходу, не дожидаясь дементора.
— Я твой сын! — отчаянно вопил Барти где-то позади. — Я же твой сын!
— Нет у меня сына! — безжалостно донеслось в ответ.
— Поздно теперь-то на отца уповать! — назидательно отозвался из зала чей-то сварливый голос.
— Нет, не стать Краучу Министром магии, — покачала головой солидная пожилая дама в первом ряду. — Как бы он ни старался обелить себя, сын Пожиратель смерти — это уже слишком.
— А Вы думаете, он виновен? — осведомился ее сосед, тоже в почтенном возрасте.
— Даже не знаю, — пожала она плечами, — уж больно парнишка надрывается. Я думаю, все-таки стоило дать ему высказаться.
Больше Беллатриса ничего не слышала, потому что вышла в коридор.
— Да не убегаю я! — панически взвизгнула она и вжалась в стену, видя неторопливо подплывающего к ней дементора.
Следом вывели уже почти несопротивляющегося Крауча.
— Он же мой отец! Как он мог! — бормотал тот заплетающимся от слабости языком.
У Беллы возникло стойкое желание врезать другу промеж глаз, но добивать лежачего она все же сочла негуманным.
«Что ж, по крайней мере, мы живы, а, значит, еще не все потеряно» — думала она, стараясь максимально сконцентрироваться на этой мысли, но чувствуя, как отчаяние вновь подкатывает с разных сторон, испытывая на прочность ее защитную оболочку.
Всю обратную дорогу Крауч сидел молча, тупо уставившись на свои ботинки. Остальные тоже выглядели совершенно опустошенными. Казалось, что даже на то, чтобы разговаривать, ни у кого не осталось сил.
«Возможно, я вижу их всех последний раз, — вдруг с ужасом подумала Беллатриса, чувствуя, что теряет контроль надо собой. — Возможно, я проведу остаток своих дней в одиночестве, отчаянно пытаясь не сойти с ума, но в итоге все равно сойду, потому что несколько месяцев я, возможно, и продержусь, а вот несколько лет вряд ли.
От этой мысли ей стало так невыносимо тоскливо, что захотелось бить себя в грудь и рвать волосы.
«Ну как моя жизнь могла так быстро и так бесславно закончиться!»
«Не будет этого! Он вернется! Он нас освободит!» — вертелась тихая мысль где-то поблизости, но уже не удавалось за нее ухватиться так же прочно, как прежде.
«Я сдалась? Это конец?» — подумала она.
Вот уже на горизонте показался мрачный остров с треугольной башней. И где-то там должны были быть маленькие могильные холмики…
«Ну не может же все быть так! Не может быть, чтобы обстоятельства были сильнее человека! На то мы и волшебники, чтобы быть выше всего: и живого, и неживого, чтобы побеждать там, где победить невозможно. Иначе, зачем нам даны чувства, разум, магия?»
«Что ж, будь что будет, но все не может закончиться так!» — решила Белла и подсела к Краучу.
— Барти, — заговорила она, стараясь придать голосу спокойное и твердое звучание. — Почему ты ведешь себя как слабак? Ведь ты один из самых сильных волшебников, которых я знаю.
— Не ври, — пробормотал он, не выходя из ступора, но Беллатриса уже почувствовала, что нащупала верный путь.
— Это ты не ври! — возмутилась она. — Ты окончил школу лучше всех! Ты владеешь нереальным количеством заклинаний! И Темный Лорд никогда бы не приблизил тебя и не сделал своим учеником, если бы не разглядел в тебе огромный потенциал!
— Тебя он обучал гораздо больше, — педантично заметил Крауч.
— Это потому, что мне приходилось несколько раз объяснять и показывать то, что у тебя получалось с ходу! Ты гений, и очень жаль, если ты этого не понимаешь. За твой талант тебе прощается очень многое. Никто из нас не может таким похвастаться.
Комплименты подействовали на Крауча лучше шоколада. Он поднял голову, и, наконец, посмотрел на собеседницу.
Беллатриса взяла друга за руку и, пристально глядя ему прямо в глаза, продолжила.
— Барти, ты не слабак. Не каждый может вынести то, что на нас свалилось, но мы это выдержим. И Темный Лорд вернется. Ты знаешь, что он вернется. Если дело затянулось, это не значит, что мы должны отчаиваться! Мы не отчаемся и не сойдем с ума, мы встретим его в здравом рассудке и готовые к борьбе! Он непременно воздаст нам за все наши страдания! Мы станем первейшими его сторонниками. Только подумай, какую власть мы получим! И тогда мы уничтожим всех своих врагов. Сможем сделать с ними все что угодно! Убить или отдать дементорам. Они на своей шкуре почувствуют все, что нам пришлось из-за них пережить!
— Но ты же сама всегда считала меня слабаком! — не унимался Крауч.
— Барти, я не вожусь со слабаками! — категорично возразила Белла. — Но ты мой друг, и я тебя люблю! Какие еще доказательства тебе нужны?!
В усталых и потухших глазах Крауча что-то шевельнулось.
— Но он ведь узнает о том, что я просил пощады!
— Не узнает! А если и узнает, что с того? Это дементоры тебя довели, но на самом деле ты не такой! В душе ты герой, Барти! И ты еще совершишь свой подвиг! Я это точно знаю!
Крауч был явно тронут.
— Спасибо за эти слова, Белла — прошептал он со слезами на глазах и крепко ее обнял. — Прости, что обвинил тебя во всем. Я же понимаю, что это не так…
— Забудь, — твердо заявила она. — Я забыла, и ты забудь!
Оставив Крауча, она пересела к Рабастану, решив, что его тоже надо, во что бы то ни стало, вывести из ступора, иначе, в противном случае, он сойдет с ума быстрее, чем Барти.
— Рабас, — осторожно начала она, — после смерти Милы мы почти перестали общаться. И я понимаю, что, возможно, ты не хочешь видеть меня, потому что сразу же вспоминаешь о том, что случилось. Хотя, ты знаешь, я не собиралась ее убивать. Я выполняла приказ. Но у тебя все равно есть право до конца жизни меня ненавидеть. В любом случае, я хочу, чтобы ты знал. Я не забыла о том, что мы с тобой семь лет просидели за одной партой. Возможно, ты удивишься, но я в курсе, какой у меня ужасный характер, а ты ни разу меня не упрекнул, всегда выслушивал и помогал. Я очень это ценю, и для меня ты навсегда останешься самым близким и самым верным другом!
Рабастан слушал ее молча и глядя в пол, но в конце речи вдруг обернулся и изо всех сил стиснул в объятиях.
— Я никогда не ненавидел тебя! — с жаром проговорил он ей в ухо. — Ты была, есть и останешься моим лучшим другом, что бы ни случилось!
Едва он сказал это, лодку тряхнуло, потому что она причалила к берегу. Узники медленно вышли, подгоняемые стражами.
— Руди! — воскликнула Беллатриса, вцепившись в его руку и понимая, что остались считанные секунды до того, как дементоры схватят их, чтобы развести по камерам. — Хоть иногда мне и кажется, что ты хочешь меня извести, но каждый раз, когда я вижу твое лицо, мне так хорошо и легко становится на душе. Наверное, это значит, что я очень удачно вышла замуж!
Рудольфус проницательно посмотрел на нее, затем улыбнулся своей коронной улыбкой, и, схватив жену в охапку, жадно поцеловал ее в совершенно неподдельном порыве. Белла еще никогда не испытывала ничего подобного. Она комкала мантию у него на спине, чувствуя, как голова кружится, а земля уходит из-под ног. Приговор, тюрьма, исчезновение Темного Лорда — все это на какое-то мгновение перестало для нее существовать. Даже прикосновение дементора не сразу вернуло ее в реальность.
— Когда все закончится, мы с тобой возьмем отпуск и поедем на море, во Францию! — восторженно крикнула она, когда стражи Азкабана все же растащили супругов в разные стороны.
— Нет, — возразил Рудольфус. — Лучше в Италию! Там мы еще не были!
— Заметано! — согласилась Беллатриса, отдаляясь все дальше и дальше и, чувствуя, как мир неумолимо погружается в ледяную тьму.
====== Глава 37. Четырнадцать лет ======
Комментарий к Глава 37. Четырнадцать лет Мысли и поступки героини в данной главе не должны быть расценены читателями, администрацией сайта и государственными органами как призыв к деструктивным действиям, поскольку:
Во-первых, дементоры являются вымышленными существами, а условия пребывания в магической тюрьме «Азкабан» не могу быть воспроизведены в реальной действительности, соответственно, гражданин Российской Федерации не может оказаться в сходной ситуации, испытывать сходные чувства и иметь потребность осуществлять сходные действия.
Во-вторых, поведение героини обусловлено тем, что она находится в состоянии временного психического расстройства, поэтому не способна в полной мере осознавать свои действия и нести за них ответственность.
В-третьих, поступки героини описаны крайне непривлекательно и впоследствии осуждаются ею самой и автором, что явно следует из текста. Они не могут быть восприняты в качестве примера для подражания, поскольку, напротив, призваны вызвать отвращение и выступают абстрактным художественным приемом с целью показать, как опасно бывает терять надежду, и насколько хрупким и бесценным даром является человеческая жизнь.
Беллатриса делала все, чтобы не расставаться с теми светлыми эмоциями, которые подарила ей последняя встреча с друзьями. Она понимала, что единственный способ выжить — это постоянно поддерживать в себе надежду на освобождение.
«Он вернется. Он вернется. Он скоро вернется», — без конца повторяла она и вслух, и про себя, концентрируясь изо всех сил, боясь, что если какая-нибудь другая мысль проникнет в ее сознание, она может незаметно перейти в негативное русло, и тогда в защите образуется брешь, через которую отчаяние хлынет мощным потоком, и ему невозможно будет противостоять.