— Ну и не надо! — обиделась она. — Барти!
Крауч поднял глаза от своего расписания.
— Нет-нет, Белла! Я согласен с Руди, — торопливо проговорил он, вставая из-за стола и закидывая сумку на плечо.
— Барти! Стой! Не смей так уходить!
— У нас первым уроком стоит зельеварение, а я забыл в комнате сушеную мандрагору, вдруг она понадобится... — он ускорил шаг. — Удачи в поиске ответа, Белла!
Проводив товарища недобрым взглядом, она села за стол.
— Ну ничего, — вслух ободрила Белла сама себя, — к концу месяца я раздобуду сыворотку правды, либо выучу Круциатус, и тогда вы мне точно все расскажете!
— А просто включить мозги и подумать не пробовала? — Рудольфус саркастически приподнял правую бровь.
— У каждого свои методы! — ехидно прищурилась она в ответ.
Мало того, что после этой жуткой ночи Белла никак не могла отогреться, так еще и предметы, поставленные в первый день, были на редкость занудными.
Началось все с истории магии, аж с двух уроков подряд. Сказать, что Белла была шокирована тем, что преподавателем по этому предмету оказалось привидение — это не сказать ничего. Она терпеть не могла привидений. Да и кто вообще любит эти бледные остатки человеческих душ, постоянно жалующиеся на жизнь? Вернее, на смерть. Впрочем, профессор Бинс ни на что не жаловался, но зато два часа подряд бубнил себе под нос какую-то бредятину о волшебниках, живших до нашей эры.
Следом была травология, и Белла никак не могла понять, на кой черт ей нужно уметь ухаживать за абиссинской смоковницей, если можно просто сходить за ней в аптеку. Выбравшись из теплицы, замерзшая и перепачканная в земле, она решила, что этот предмет, однозначно, самый бестолковый и бесполезный для волшебника, но, как выяснилось чуть позже, жестоко ошиблась. Куда хуже оказался уход за магическими существами. По правде сказать, Белла не испытывала ни малейшего восторга ни перед какими существами: будь то магические или немагические. Но это еще не самое страшное. Темой первого занятия был авгурей — довольно мерзкая с виду птица зеленовато-черного цвета, похожая ни то на грифа, ни то на облезлого павлина.
— Авгуреи очень пугливы, — пояснил профессор Кеттлберн.
Это был мужчина лет пятидесяти с благородными чертами лица, аккуратной бородкой и некогда каштановыми, а теперь уже седыми волосами, распадающимися на прямой пробор.
Он добросердечно глядел то на класс, то на уродливых птиц, и, время от времени, задумчиво поглаживал левой рукой правую, до самого локтя замотанную в свежие бинты.
Ученики понятия не имели, что случилось с их профессором в первый же день учебы, но очень хотели верить в то, что авгуреи здесь не при чем.
— Они прячутся в зарослях терновника или ежевики и вылетают из укрытия только в дождь. Их характерной особенностью является низкий и переливчатый крик. Ранее считалось, что эти звуки предвещают смерть, могут свести волшебника с ума или даже спровоцировать разрыв сердца, однако на сегодня достоверно известно лишь то, что авгуреи поют перед дождем.
Ваша задача — попробовать поймать эту удивительную птицу. Для этого придется выманить ее из укрытия, используя приманку, — с этими словами он снял крышку с огромной железной банки, стоящей у него под ногами.
Когда Белла вместе с остальными учениками подошла и заглянула внутрь, от увиденного ее чуть не стошнило — в жестянке кишмя кишели какие-то полупрозрачные личинки.
– Итак, разбейтесь на пары. Тот, кто справится с заданием и поместит авгурея в клетку, получит оценку «превосходно» и принесет своему факультету десять очков, — торжественно пообещал профессор.
Белла с трудом думала, как возьмет этих мерзких червей в руки, пусть даже в перчатках. Она даже смотреть на них не могла, не испытав рвотного позыва. Поэтому Рабастан благородно согласился заняться приманкой. Не без колебаний он зачерпнул из банки горсть личинок, и напарники храбро отправились к свежепосаженным терновым кустам, где прятались предназначенные для практического занятия авгуреи.
То ли, предчувствуя дождь, то ли от страха, их птица орала так, будто ее пытали Круциатусом. Минут через десять безуспешных попыток привлечь эту заразу, Белла стала чувствовать, что вскоре, и правда, сойдет с ума. В итоге они с Рабастаном приняли решение оставить личинки возле куста, а самим отойти на некоторое расстояние и затаиться.
Чтобы приманка никуда не расползлась, Белла незаметно побрызгала ее морочащей закваской, которую, на всякий случай, всегда носила с собой. Черви стали копошиться менее активно, но, к счастью, все еще выглядели живыми и, вероятно, даже аппетитными.
Авгурей на какое-то время притих, оценивая ситуацию, и вскоре из зарослей появилась его уродливая кривая шея с маленькой черной головой на конце. Пару раз он клюнул наживку, затем нервозно оглянулся, слегка успокоился и увлеченно продолжил трапезу, больше не смотря по сторонам.
Улучив момент, Белла и Рабастан стали тихонько подходить. Но птица, вероятно, и впрямь, была очень пуглива и подозрительна, поэтому вид двух человек крадущихся к ней с клеткой в руках, вызвал у нее логичные опасения. Авгурей впал в панику, и вместо того, чтобы спрятаться обратно в кусты, вспорхнул вверх.
— Держи его! — панически взвизгнула Белла.
Но было уже поздно.
– Остолбеней! — в отчаянии воскликнула она и взмахнула палочкой.
Пораженный заклятием беглец шлепнулся на траву с высоты дюжины футов. Девочка мигом схватила его и запихнула в клетку.
— Белла, мне кажется, профессор Кеттлберн заметит, что ты оглушила авгурея, — тихо сказал Рабастан.
— Или убила, — она мрачно посмотрела на неподвижное тело в клетке.
Белла огляделась по сторонам в надежде, что никто ничего не видел и не слышал. Благо, все были заняты выполнением задания, а истошные крики авгуреев заглушали все прочие звуки.
Она энергично тряханула клетку, полагая, что птица от этого очнется, но та лишь неподвижным грузом перекатилась с одного места на другое.
— Агуаменти!
Из палочки брызнула вода, и несколько капель упали на обмякшее тело.
— Может, скажем, что он помер от страха? — предложил Рабастан.
— Не прокатит, — угрюмо возразила Белла, качая головой. К концу урока из всех остальных учеников лишь Миллисенте Мерсер и ее напарнице удалось справиться с заданием. Их авгурей метался по клетке и пронзительно вопил. — Поздравляю, мисс Мерсер и мисс Слайт! Прекрасная работа! — похвалил их профессор Кеттлберн. — Плюс десять очков Слизерину! А кто-нибудь еще смог поймать авгурея? — вопросил он и с искренним разочарованием прибавил. — Неужели больше никто не справился? После некоторых колебаний Беллатриса и Рабастан, опустив головы, вышли вперед, виновато протягивая ему клетку. — Таааак… что тут у нас… мисс Блэк! мистер Лестрейндж! Что вы с ним сделали? — испуганно воскликнул Кеттлберн. Но те не поднимали взглядов и молчали.
«Надо было положить его назад в заросли и сказать, что мы никого не поймали!» — слишком поздно сообразила Белла.
— Если вы сейчас же не ответите, я сниму со Слизерина двадцать очков, — сурово пригрозил профессор, глядя на не подающую признаков жизни птицу взглядом, полным скорби и сострадания. У себя за спиной Белла услышала гневное перешептывание одноклассников, не довольных перспективой потерять двадцать очков. — Он попытался улететь, и я его оглушила! — честно и громко призналась она. Несколько человек ахнули. — Оглушили? Заклятием? — изумился профессор. — Да! — Фуух… — выдохнул он, — значит, я смогу привести его в чувства... Итак, плюс десять очков за задание и прекрасно исполненное заклинание и минус пять очков за жестокость, не допустимую в обращении с магическими существами. Мисс Блэк, я прошу вас впредь быть осторожнее и гуманнее. Какими бы хорошими не были ваши магические навыки, это не дает вам право достигать своей цели любым путем. Белла вздохнула с облегчением. Заработанные в итоге пять очков никак нельзя было считать плохим результатом, даже не смотря на едкое замечание профессора.
— Эта Блэк ведь из «тех самых» Блэков? — шепотом поинтересовалась Пэйлин Слайт, невысокая бледная слизеринка, у Миллисенты Мерсер по пути обратно в замок.
— Белла? — удивленно переспросила Миллисента. — Да, вероятно. А в чем дело?
— Они же, вроде как, чистокровные волшебники?
— Блэки? — задумалась Миллисента. — Ну да, чистокровные, в этом нет никаких сомнений.
— Как ты думаешь, это правда, что все чистокровные семьи — маглоненавистники, и с ранних лет обучают своих детей темной магии?
Миллисента иронически заулыбалась.
— Лин, во-первых, оглушающее заклятие — это не темная магия, а, во-вторых, мы живем в двадцатом веке. Уже давно никто не охотится на маглов и маглорожденных. Это всё детские страшилки.
— Ты уверена, что это было оглушающее заклинание? — не сдавалась Пэйлин. — Никто не видел, ЧТО она, на самом деле, сделала с той птицей.
Миллисента нахмурилась.
— По-моему, не стоит выдумывать того, чего нет, — серьезно, но без нажима, проговорила она, — Белла — моя соседка по комнате, и лично я ничего необычного за ней пока не замечала. Она способная и старательная, только и всего. Лучше оставь ее в покое.
— А я и не собираюсь к ней приближаться, — тут же решительно отозвалась Пэйлин, с опаской глядя на Беллатрису, идущую рядом с Рабастаном всего в паре десятков футов впереди них.
Настроение, слегка приподнятое от удачной развязки истории с авгуреем, упало прямо пропорционально температуре воздуха, стоило Белле спуститься в холодное подземелье. Кроме прочего, все ее попытки узнать об испытании для посвящения, потерпели крах.
Она попробовала допросить Регулуса, но он, как и Крауч, ушел от ответа. И что особенно потрясло Беллу, Дромеда тоже не захотела признаться.
— Мы же одна семья! — возмущенно кричала младшая сестра, чуть ли не на всю гостиную. — Я бы никогда так с тобой не поступила! — Прости Белла, но мы все поклялись, что до посвящения не откроем секрета, — робко проговорила Дромеда, стараясь не встречаться с ней взглядом. — Какая-то клятва для тебя важнее родной сестры?! — исступленно воскликнула Белла.
Этот день ее и так уже доконал, а неожиданное предательство со стороны Дромеды стало последней каплей и без того зыбкого терпения.
— Белла, не проси меня об этом, пожалуйста! — взмолилась старшая сестра. — А вдруг они наложили заклятие, и со мной что-нибудь случится, если я тебе расскажу! Несколько секунд Белла смотрела на нее испепеляющим взглядом, затем резко развернулась и, больше ни слова не говоря, ушла прочь. «Как я могу догадаться об этом сама? — гневно думала она, лежа в своей постели и стуча зубами от холода. — Почему я вообще должна тратить время на эти глупости?!» А времени, действительно, было не так уж много. В первую же неделю первокурсники получили огромное количество домашней работы. Причем, как назло, чем глупее и бесполезнее был предмет, тем больше по нему задавали. По истории магии, травологии и астрономии приходилось сдавать огромное количество разнообразных эссе, и у Беллы закралось смутное подозрение, что Хогвартс выпускает не волшебников, а писателей.