Нобунага встал и поклонился.
– Вы не останетесь до утра? – наигранно удивился Фусю.
– Не хотел бы злоупотреблять вашим гостеприимством…
– Что ж, – советник потянулся к колокольчику, стоявшему на изящной этажерке, и позвонил несколько раз. Вошла женщина. – Вас проводят, господин Нобунага. Госпожа Аояги желала видеть вас тотчас же по прибытии в Киото. – Он многозначительно посмотрел на посла.
Сгущались сумерки, когда Нобунага и его немногочисленное сопровождение приблизились к императорской резиденции и миновали одни из боковых ворот. Близился час Лошади…
Служанка, встречавшая посла, предусмотрительно взяла в стражницкой небольшой масляный фонарь, дабы освещать им путь. Затем она долго петляла по галереям и бесконечным дворцовым переходам (Нобунага, следовавший за ней, сгорал от любовного нетерпения), наконец, достигнув покоев вдовствующей императрицы.
Служанка остановилась перед фусуме, расписанными цветами необычайной красоты, и отворила их. Из глубины помещения раздался волшебный голос:
– С возвращением, господин посол. Я жду вас…
Нобунага безошибочно узнал госпожу Аояги.
Глава 6
Нобунага замер: внезапно он ощутил запах Аояги, в воображении коснулся её губ, распахнул шёлковое кимоно, наслаждаясь обнаженной грудью, снова услышал её учащённое дыхание… О! Молодость!
Мужчину охватила дрожь, но в комнате не было холодно, в жаровне всё ещё тлели угли…
Нобунага отложил письмо госпожи Аояги, достал из сундука лист бумаги и тушечницу. Обмакнув перо, он ещё долго размышлял: как начать письмо? Как объяснить ей, что прошедшие годы ничего не изменили, и он по-прежнему желает её? Как признаться, что ему опасно появляться в Киото, ибо потеряны все союзники, а сёгун Тоётоми с каждым днём набирает силу?..
Наконец, после долгих раздумий и мучений, Нобунага решил написать просто:
«Досточтимая госпожа Аояги!
С упоением принимаю Ваше предложение, ибо ничего я не желаю так более страстно, как испить с Вами воды из волшебной реки Томину. Но прошу о снисхождении: встретить ваш паланкин по дороге, ведущей на гору Хиэй в храм Энракудзи…»
На следующий день в час Лошади Нобунаге доставили ответ от госпожи Аояги:
«У меня для вас два известия. Первая: господин Фусю занемог, причём симптомы болезни весьма странные. Я отправила ему своих лекарей, но они затрудняются определить характер недомогания. Думаю, Фусю слишком стар, пришло его время отправиться в сады Аматэрасу. Я пыталась вспомнить: сколько же он служит императорскому дому? – по моим подсчётам не менее пятидесяти лет…
Вторая: я приготовила вам подарок. Надеюсь он не оставит вас равнодушным…
Жду вас завтра, в час Змеи на дороге, ведущей к монастырю».
Нобунага пробудился в час Тигра. И хотя до часа Змеи оставалось ещё два дзиккена, которых вполне хватило бы одеться, выпить чая со сладкими рисовыми шариками, пудингом и двинуться в путь к Хиэй, – он торопился.
Даймё умылся и отдал слуге распоряжение приготовить чай. Испив три чашки, Нобунага понял, что волнуется, словно ему недавно исполнилось четырнадцать, и он впервые познал женщину. Есть ему не хотелось, рисовый пудинг так остался стоять не тронутым.
Даймё приказал принести праздничное одеяние из тёмно-зелёной парчи, расшитое золотыми Парящими драконами. Он снял домашнее кимоно, оставшись в одних хакама, и с пристрастием посмотрел на себя в отполированную поверхность серебряного зеркала. Несмотря на то, что Нобунаге минуло сорок пять лет, и он изрядно поседел от постоянных земных забот, фигура осталось прежней – стройной, поджарой с резко очерченными мышцами живота. Невольно Нобунага вспомнил, как госпожа Аояги любила обводить их контуры своими нежными пальчиками… И облачился в чистое шерстяное кимоно.
Слуга подержал праздничное кимоно над жаровней, дабы тяжёлая парча немного прогрелась. Нобунага отнюдь не слыл изнеженным человеком, в былые времена ему приходилось ночевать на голой земле. Но уже стояли холодные осенние дни, по ночам от озера тянуло влагой, а по утрам сгущался плотный молочно-белый туман, окутывавший Бива и его окрестности. Поэтому во всех спальнях замка стояли жаровни-хибата, приходилось постоянно поддерживалось тепло.