— Она умерла! Умерла, и ты должен с этим смириться. Умерла, и тебе не вернуть ее к жизни. Так что незачем пытаться лечь рядом с ней в могилу.
— Ее убил я! Если б я не отослал ее, она бы не умерла.
Я был бы рядом с ней, когда это случилось.
— Возможно, ты ничего не смог бы изменить. Умирают все, каждый в положенное ему время.
— И это тебе известно, — с горечью бросил я. — Вы, евреи, похоже, знаете все на свете. Даже о смерти.
— Да. Даже о смерти, — голос его помягчел. Он выпустил мои руки. — Мы, евреи, общаемся со смертью шесть тысяч лет. И научились жить рядом с ней. Пришлось.
— И как же вы с ней живете?
— Мы плачем.
— Я забыл, как это делается. Последний раз я плакал в далеком детстве. Теперь я вырос.
— Попробуй, — упорствовал Сэм. — Тебе это поможет.
— Тебе придется научить меня.
— Я научу.
Он открыл дверь моей гардеробной, заглянул внутрь, взял шляпу, надел, повернулся ко мне.
Такой нелепый в шляпе, едва держащейся на макушке, с блестящим от пота, мясистым лицом, в очках в черной роговой оправе. Я едва не рассмеялся, но что-то остановило меня.
Передо мной стоял другой человек.
— На каждых похоронах и раз в год, на Йом-Киппур[18], День всепрощения, мы произносим особую молитву. Она называется Каддиш.
— И она заставляет вас плакать?
— Да, — кивнул он — Потому что молитва эта не только о твоих мертвых, но и о всех тех, кто умер со времен оных, — он взял меня за руку. — А теперь повторяй за мной: Yisgadal, v'yiskadash…
Он подождал, пока я повторю.
— Yisgadal, v'yiskadash…
Я увидел слезы, выступившие за стеклами очков. Он открыл рот, чтобы продолжить, но голос изменил ему.
— Sh'may rabbo…
Я почувствовал наворачивающиеся на глаза слезы.
Закрыл лицо руками.
— Барбара! — воскликнул я.
И разрыдался.
Я рыдал.
Рыдал.
Рыдал…
НЬЮ-ЙОРК, 1955 — 1960
Книга вторая
СЭМ БЕНДЖАМИН
Глава 1
Он проснулся с тяжелой головой. Полежал пару минут, затем заставил себя подняться. Открылась дверь, и Дениз с порога смерила его взглядом.
— Встал-таки.
Он посмотрел на нее.
— Ужасно себя чувствую. А во рту словно кошки нассали.
— Так и должно быть, — без тени симпатии ответила она. — Ты же хотел выпить в один присест все виски', что можно найти в городе.
— Только не надо меня учить, — беззлобно огрызнулся Сэм. — И так голова раскалывается.
— Я принесу тебе аспирин, — после некоторого колебания пообещала Дениз и скрылась в ванной.
Сэм встал на весы у кровати. Глянул на индикатор и выругался. Двести двадцать фунтов.
Вернувшаяся Дениз сразу поняла причину его недовольства.
— Ты толстеешь от спиртного, — она подала ему таблетку и стакан с водой.
Он проглотил аспирин, запил водой.
— Я слишком много ем.
— Слишком много ешь, слишком много пьешь. С этим надо кончать. Доктор Фабер запретил тебе пить. Твое сердце уже не справляется с таким весом. И с каждым днем ты не становишься моложе.
— Это я знаю и без тебя. Скажи Мейми, что пора завтракать, — и Сэм направился в ванную.
— Кофе и гренок?
Он остановился, посмотрел на жену.
— Как бы не так. Яичницу из четырех яиц с ветчиной, таогаяики, масло, сыр. Мне нужна энергия.
— Ты сам загоняешь себя в гроб.
— Зато ты станешь богатой вдовой.
Дениз улыбнулась.
— Ты все обещаешь. С того мгновения, как мы встретились, кроме обещаний, я не получила от тебя ничего.
Сэм подошел к ней. Поцеловал в щеку.
— Мама, займись завтраком. Ты слишком много говоришь.
Дениз погладила его по щеке и вышла. Он услышал, как она отдает приказания кухарке, затем прошел в ванную.
Как обычно, телефон зазвонил, когда он сидел на толчке.
— Это тебя. Роджер, — донесся через закрытую дверь голос Дениз.
— Черт, — выругался Сэм. — Скажи, что я сейчас подойду, — он спустил воду и, перекрывая шум, прокричал:
— И позвони в телефонную компанию. Пусть поставят параллельный аппарат в сортире.
Вернувшись в спальню, Сэм взял трубку.
— Я слушаю, Роджер.
— Я заказал билеты в Рим. Вылет в девять вечера, — в голосе Роджера зазвучали нотки сомнения. — Ты по-прежнему уверен, что нам надо туда лететь?
— Естественно, уверен, — резко ответил Сэм.
— Сейчас у нас четыреста тысяч прибыли. Если мы заключаем эту сделку, от этих денег не останется ни цента.
— А если не заключим, они все равно исчезнут без следа, — возразил Сэм. — Уйдут, как вода в песок, и мы даже не будем знать, на что. Мы должны шевелиться, чтобы остаться на плаву.
— А что заставляет тебя рваться в Рим? — спросил Роджер.
— Я ждал этого шанса всю жизнь. И не намерен его упустить.
— Но половина денег мои, — напомнил Роджер.
— Я гарантирую, что возмещу их тебе. — Сэм понимал, что все это лишь слова. Ибо ничего более существенного у него за душой не было.
Знал это и Роджер.
— Этот Гонт вскружил тебе голову. А если он не выполнит обещанного?
— Выполнит, — уверенно ответил Сэм. — Он — единственный, кто видит дальше своего носа. Кроме того, он приносит мне удачу.
Чувство меры никогда не изменяло Роджеру. Вот и теперь он разом сменил тему.
— Когда ты появишься в конторе?
— Примерно через час. Чемодан я возьму с собой, так что мы сможем оттуда поехать в аэропорт.
Когда он положил трубку на рычаг, в спальню вошла Дениз.
— Ты летишь?
Сэм кивнул.
— Особой нужды в этом нет. У нас и так есть все необходимое. И детям это не нужно.
— Мне нужно. Я кручусь в этом мире достаточно долго и знаю, что если не сейчас, то никогда. Хотя бы раз я хочу показать всем, что ничуть не хуже других.
Она коснулась его руки.
— Ты лучше.
Сэм улыбнулся.
— У тебя предвзятое мнение, — и вновь скрылся в ванной.
Что-то звякнуло, и Сэм мгновенно насторожился. В салоне царила темнота, только что погасло табло «Пристегните ремни». Он посмотрел на Роджера.
Тот уже спал, отклонив спинку кресла назад, с приоткрывшимся ртом. Он хвастался, что может спать где угодно. Началось все с вагонов подземки, когда он был еще мальчишкой. А уж потом никаких проблем не возникало.
Сэму заснуть не удавалось. Не давала покоя мысль о том, что он находится в железном цилиндре, рассекающем воздух на высоте тридцати пяти тысяч футов. И, сколько он ни пил, ни глотал таблеток, глаза его оставались открытыми.
Осторожно он переступил через ноги Роджера и зашагал по проходу к кабине пилотов. Все пассажиры, похоже, спали.
Откинув занавеску, он вошел в бар. Прищурился от яркого света. Дремавшая стюардесса тут же вскочила на ноги.
— Что желаете, signer Benjamin?
— Вы знаете мою фамилию?
— Конечно, signore. Кто же не знает фамилии знаменитого prodotorre[19].
Ox уж эти итальянцы, улыбнулся про себя Бенджамин, полагая, что раскусил маленькую хитрость стюардессы. Все-таки его фамилия и профессия значились в посадочном списке.
— Виски с содовой, — заказал он.
Сел за столик, снял очки, протер их носовым платком.
Стюардесса тем временем прогулялась к стойке и вернулась с полным бокалом. Поставила его перед Сэмом. Тот надел очки и одним глотком опорожнил две трети бокала.
Посмотрел на стоящую перед ним стюардессу.
— А где остальная команда?
— Все спят. До Рима лететь еще полтора часа, а дел-то никаких нет.
Сэм кивнул, допил виски.
— Принесите сюда бутылку и присядьте.
— Правилами это запрещено, signore.
— Те же правила запрещают членам экипажа спать во время полета. Но мы смотрим на это сквозь пальцы, не так ли?
Она пристально посмотрела на него, потом кивнула.
— Да, signore.
Принесла бутылку, села напротив Сэма. Тот налил себе виски. Выпил маленькими глоточками. Тревога его исчезла.
— Вы собираетесь ставить новый фильм, signore?
Он кивнул.
— С Марилу Барсини?
Получалось, что стюардесса действительно знала, кто он такой.