— Кто это сказал? — прорычал он.
Парни переглянулись, и самый высокий выступил вперед.
— Я, жидовская…
Фразы он не докончил. Колено Сэма врезалось ему в яйца. Солдат ахнул и согнулся пополам, а Сэм, сцепив руки, ударил его по шее. Солдат начал заваливаться назад, упал на спину и застыл, потеряв сознание.
Все произошло так быстро, что оба дружка солдата не успели шевельнуть и пальцем. Сэм повернулся к ним.
— Есть еще желающие повоевать за меня?
— Кто там мешает проходу? — раздался властный голос.
Все вытянулись в струнку. К ним подошел лейтенант.
Посмотрел на лежащего солдата.
— Что тут происходит, черт побери?
Все молчали.
— Вольно, — скомандовал лейтенант. — Что произошло?
Вновь никто не ответил. Лейтенант повернулся к Сэму.
— Отвечай. Что тут такое?
Сэм встретился с ним взглядом.
— Он поскользнулся, сэр. Кажется, ударился головой о ступеньку.
Лежащий солдат зашевелился. Его друзья подхватили его под руки, подняли.
— Отведите его в лазарет, — распорядился лейтенант и вновь посмотрел на Сэма.
— Как тебя зовут, солдат?
— Бенджамин, сэр. Самюэль Бенджамин.
— Явишься ко мне через тридцать минут, — он развернулся на каблуках и ушел, прежде чем они успели отдать честь.
Полчаса спустя Сэм стоял навытяжку перед столом лейтенанта.
— Вольно.
Сэм выполнил приказ.
— Где вы научились так драться?
— В Восточном Бронксе, сэр.
Лейтенант уткнулся в лежащие перед ним бумаги.
— А что вы делаете среди этой деревенщины? Почему не подали заявление в офицерскую школу? Как следует из формы 20, у вас есть для этого все основания.
— Сэр, я хотел как можно быстрее сразиться с немцами.
Лейтенант кивнул. Вновь посмотрел на бумаги, на Сэма.
— Безмозглый идиот, — он написал несколько строчек на лежащем перед ним листе, поставил печать, пододвинул лист к Сэму. — Распишитесь здесь.
Сэм посмотрел на него.
— Что это?
— Я завизировал ваше заявление о направлении в офицерскую школу. Неужели вы думаете, что я могу вернуть вас в казарму после того, что произошло? Вас убьют до того, как вы увидите первого немца.
Два часа спустя Сэм уже сидел в автобусе. Из лагеря он уезжал с чувством облегчения. Три дня в армии убедили его, что жизнь рядового — далеко не сахар.
Еще через три месяца он приехал домой в краткосрочный отпуск. На его выглаженной форме блестели золотом нашивки второго лейтенанта[23].
Увидев его, мать расплакалась.
— Что они с тобой сделали? Ты так исхудал.
И действительно, в нем не было ни жиринки. Только кости да крепкие мышцы. Весил он всего сто семьдесят фунтов, как и в двадцать лет.
За океаном Сэм провел три года, но не увидел ни одного немца, ни разу не нажал на спусковой крючок карабина. Каким-то образом стало известно, что он умеет управляться с кинопроектором. И все три года Сэм показывал кинофильмы выведенным в тыл на отдых или перегруппировку войскам.
Глава 6
— Итак, ты у нас герой, — его отец говорил, продолжая гладить брюки. — И что в этом хорошего? Работу-то ты найти не можешь.
Сэм заерзал на стуле.
— Я не герой.
— С этими ленточками на кителе ты — герой, — тон отца говорил, что спорить тут не о чем.
Сэм сдался. Он уже много раз объяснял, что ленточки эти указывали лишь на место службы. Северная Африка, Англия, Сицилия, Италия, Франция. Какое разноцветье.
— Первым делом мы должны подкормить тебя. Ты ужасно выглядишь.
— Все придет в норму, как только у меня наладится сон.
Его отец снял брюки с гладильного пресса и повесил их на перекладину плечиков.
— Как может наладиться сон, если ты каждую ночь бегаешь с этими шиксами. Думаешь, я не знаю, почему ты не хочешь жить дома, где тебя ждет чистая и уютная комната? Нет, ты предпочитаешь снимать какую-то каморку в центре, где постоянно гудят машины.
— Это не каморка, па. Квартира.
— Ты называешь ее квартирой. А по мне это чулан, — « он снял с плечиков пиджак и положил на гладильный. пресс. Посмотрел на часы. — Каков бездельник! — последнее относилось к его подмастерью. — Уже одиннадцать, а его все нет. Стоит ли удивляться, что их выгоняют с работы. Сделай им добро, так сразу садятся на голову.
Он подошел к двери, выглянул наружу.
— Его нет даже на улице! — его отец вернулся к прессу, начал гладить пиджак.
— Так что ты собираешься делать? Ты не работаешь, не хочешь возвращаться на прежнее место в «Рокси», не хочешь жить дома, разбиваешь мамино сердце. Тебе почти сорок, ты уже не ребенок. Чего же ты хочешь?
— Мне надоело работать на дядю, — ответил Сэм. — Я собираюсь купить кинотеатр.
— Боже ты мой! — отец Сэма в изумлении посмотрел на него. — Оказывается, мой сын — важная шишка. А скажи мне, где ты возьмешь деньги?
— Сниму со своего счета в банке.
— У тебя есть деньги в банке? — недоверчиво спросил отец. — И много?
— Примерно десять тысяч долларов.
— Десять тысяч! — ахнул старик. — Откуда у тебя столько денег? Ты не сделал ничего такого, за что сажают в тюрьму?
— Нет, — Сэм улыбнулся. — Просто я тратил не все, что мне платили в армии.
— Может, ты не так уж и глуп, как кажется с первого взгляда, — отец Сэма выключил гладильный пресс. — Этого хватит, чтобы купить кинотеатр?
— На тот, что я присмотрел, хватит. Если нет, я всегда смогу занять недостающую сумму.
Старик помолчал, повесил выглаженный пиджак на плечики, повернулся к Сэму.
— Пообещай мне одну вещь.
— Что именно?
— Если тебе придется занимать деньги, не обращайся к чужакам. Твои мать и отец не так уж бедны, чтобы не помочь их единственному сыну.
Сэм вышел из кинотеатра на Сорок седьмой улице, посмотрел на Восьмую авеню. Вывески других кинотеатров сверкали, словно драгоценные камни. По сравнению с ними кинотеатр, который он осматривал, казался маленьким и невзрачным.
Агент по продаже недвижимости, заперев дверь, подошел к Сэму.
— Достаточно выкрасить здание, и вы в деле, мистер Бенджамин.
— Что-то я сомневаюсь.
— В остальном полный порядок, — гнул свое агент. — Кинопроекторы и динамики совсем новые. Прежний владелец, бедняга, умер, едва установив их.
— А есть у него лицензия на показ кинофильмов?
— Пятого разряда, — быстро ответил агент. — Точно такая же, как и у соседних кинотеатров.
Сэм вновь оглядел вывески. Система лицензий определяла очередность показа кинофильмов. Новинки, естественно, поступали в перворазрядные кинотеатры, располагающиеся на Бродвее. А на Восьмую авеню они попадали гораздо позднее, после того, как их успевали посмотреть состоятельные зрители.
— Мне это не подходит, — принял решение Сэм.
— Вы поступаете опрометчиво, мистер Бенджамин, — агент все еще не терял надежды. — Возможность-то превосходная. Если бы не скоропостижная кончина прежнего…
— Я рассчитывал на другое, — отрезал Сэм.
— Наверное, вы представляли себе что-то вроде «Биджо», — с сарказмом заметил агент.
Речь шла о единственном пустующем кинотеатре на Бродвее, расположенном около Сорок второй улицы. Он почти всегда собирал полный зал, но слишком уж велики были эксплуатационные расходы. «Биджо» уже разорил нескольких смельчаков и теперь его обходили за милю.
— Возможно, вы правы. Вы можете мне помочь?
— С десятью тысячами долларов нечего и начинать.
— А сколько мне понадобится денег?
— Аренда стоит пять тысяч в месяц. Сразу надо внести пятнадцать, за первый, второй и последний месяцы.
Семь тысяч идет в профсоюзный фонд. Еще три в месяц — на электричество. Плюс залог за мебель и аппаратуру. Полагаю, можно уложиться в пятьдесят тысяч.
Сэм смотрел на агента, мысленно прикидывая свои ресурсы. Более пятнадцати тысяч у него не набиралось.
— И не забывайте, что за прокат придется платить по четырнадцать сотен в неделю, поскольку «Биджо» на Бродвее, а потому дает самый высокий доход, — добавил агент. — А кинопрокатные конторы всегда хотят урвать кусок пожирнее.