— Какого черта он стал бы давать ей деньги?
Он выразительно посмотрел на меня, но промолчал.
Официантка принесла напитки. Я выпил виски одним глотком.
— Вы должны понять, — сказала доктор Дэвис с сочувствием. — Она очень больная девушка.
Я молчал.
— Сейчас десять тридцать, — сказал детектив. — А вечером в пятницу Стрип начинает работать около одиннадцати. Если она еще не нашла продавца, то у нас есть шанс, что мы ее выловим там. Я предупредил кое-кого из своих друзей в полиции, чтобы они тоже попробовали найти ее. Неофициально, конечно.
— Хорошо, — кивнул я.
— А сейчас попробуем сами поискать ее там.
Я допил виски.
— Едем! У меня здесь на стоянке машина.
— Ладно, — детектив поднялся. — Я буду на углу Сансет и Кларк-стрит.
— Я поеду с вами, — сказала доктор Дэвис. — У Ника не очень подходящий транспорт.
— Для меня годится, — сухо бросил он. — И соответствует моему имиджу.
Второй раз за день я слышал это слово. Весь мир был озабочен своим имиджем. Но я понял, о чем он говорил, только увидев его машину.
Это был видавший виды зеленый грузовичок.
Стрип — это участок бульвара Сансет, который проходит через западный Лос-Анджелес в сторону отделения Национального банка и поворачивает к Беверли-Хиллз. Днем это тихая унылая улица с домами в основном старой застройки, с несколькими забегаловками, где можно съесть гамбургер, магазинчиками и редкими многоэтажными зданиями офисов. Водители используют Стрип на пути из Беверли-Хиллз в Голливуд.
Но ночью Стрип преображается: вокруг начинают сиять неоновые рекламы. Рестораны, оглушительная музыка дискотек. А больше всего там подростков. Их тысячи. Всех цветов кожи, любого возраста. Они прогуливаются, разговаривают или просто стоят и глазеют. Над ними, как испарения, висит сладковатый дым марихуаны. По улице медленно разъезжают патрульные машины, и полицейские в белых шлемах смотрят на гуляющих, молясь, чтобы сегодня ничего не стряслось и чтобы улица не превратилась в человеческий вулкан.
Ник стоял на углу Кларк-стрит возле забегаловки «Виски Гу-Гу», там, где и обещал быть. Мы направились к нему, но он отрицательно покачал головой и пошел по улице. За ним легко было идти, он на целую голову возвышался над толпой. Казалось, он всех здесь знает, как подростков, так и взрослых. Иногда он останавливался, чтобы поговорить с кем-нибудь, но на секунду, не больше, и возобновлял свой путь.
Он дошел до закусочной «Радость», а затем пошел обратно.
— Ничего нет, — буркнул он, проходя мимо нас. — Посмотрим еще.
Мы подождали, пока он отойдет от нас метров на десять, и последовали за ним. Он остановился возле «Виски Гу-Гу», оттуда доносилась музыка, и подростки стояли в очереди у входа. Мы остановились у входа в «Сники Пит» и наблюдали за ним.
Я посмотрел на название дискотеки. Без особого удовольствия я вспомнил, что группа, играющая на этой дискотеке, должна была появиться в программе нашей телестанции. Он пошел дальше, а мы последовали за ним.
В два часа ночи на гудящих от усталости ногах мы подошли к галантерейному магазину. Ник остановился и кивнул в сторону здания, стоящего напротив.
— Торговцы еще не появились, — шепнул он, скрывшись в тени. — Они сегодня заныкались, что-то, очевидно, спугнуло их, но я не могу узнать — что.
— Так что же нам делать? — спросил я.
— Есть у меня тут кое-какие местечки на примете, — сказал он. — Но вам туда нельзя. Как я могу с вами связаться, если что-нибудь узнаю?
Я посмотрел на доктора Дэвис.
— Может, у меня дома?
Она кивнула.
Я дал Нику номер телефона, и он исчез в толпе. Мы вернулись к машине.
— Как здесь чудесно, — сказала доктор Дэвис, когда мы вошли в гостиную.
— Я хочу выпить, — я направился к бару.
— Мне тоже немножко не помешает, — сказала она.
Я налил два стакана виски и один передал ей. Мы молча выпили. Она подошла к стеклянным дверям и выглянула наружу.
— А выйти можно? — спросила она.
Я нажал кнопку, и двери раздвинулись. Ночной воздух веял прохладой, это было так приятно. Внизу мерцали огни города, далеко в небе шел на посадку самолет, мигая огнями.
— Здесь так спокойно, — улыбнулась она.
— Поэтому я и построил здесь дом. А если надо, то через пять минут можно уже быть в водовороте событий.
Она пытливо посмотрела на меня.
— Это так важно для вас?
— Я так думал, — ответил я, — но теперь не уверен.
— Странно, как время меняет наше понятие о ценностях… Сразу после окончания медицинского факультета я думала, что знаю все на свете, а теперь понимаю, как мало я знаю.