Я вскочил с кровати.
— Что ты положила вчера в салат, снотворное, что ли?
Она села рядом со мной.
— Тебе этого не нужно было, ведь ты выпил бутылку водки и две бутылки шампанского.
— Ничего не помню.
— Ты отключился за столом, и мне пришлось позвать прислугу, чтобы перенести тебя в кровать.
— Кофе есть? — спросил я.
— Остался еще, сейчас принесу.
Я отправился в ванную. Когда я вышел оттуда, на подносе уже стояла дымящаяся чашка кофе. Она протянула ее мне, и я стал пить маленькими глотками.
— Это, конечно, поможет, — сказал я, — но мне надо кое-что еще, чтобы прийти в форму. Пойди посмотри в баре, там должна быть бутылка коньяка.
Она смотрела, как я добавляю коньяк в кофе.
— Ты слишком много пьешь.
Я молча зыркнул на нее.
— Ладно, — сказала она. — Мне лучше помолчать.
— Правильно, — одобрил я. — Расслабься.
— Неплохой совет. Почему бы тебе самому ему не последовать? — Она подошла ближе ко мне. — Ты такой измученный.
— У меня столько забот…
— Ты не прав, — сказала Барбара. — Ты не победил его. Он победил тебя.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты пьешь все больше, а трахаешься все меньше. Это верный признак того, что ты стал большой шишкой.
Я молчал.
— А я так старалась, — продолжала она. — Надела новую ночную рубашку, еще ни разу ее до этого не надевала. Но и это не сработало.
Я смотрел, как она прошла в ванную и закрыла за собой дверь. Потом перевел взгляд на чашку кофе в своей руке. Она была права. Прошло уже три месяца. Три месяца с тех пор, как я получил эту работу. Я поставил чашку на поднос. Когда она вышла из ванной, я лежал в постели.
— В чем дело? — спросила она с тревогой в голосе. — Ты плохо себя чувствуешь?
— В жизни не чувствовал себя лучше.
Она подошла и внезапно опустилась на колени возле кровати. Взяв мое лицо в ладони, она осыпала его поцелуями.
— Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, — говорила она между поцелуями.
— Ну хватит, — прервал я ее излияния и притянул Барбару к себе. — Иначе ты остынешь.
Было полтретьего ночи, когда я остановил машину перед домом тетушки Пру. На небе светила полная яркая луна, и ночь казалась днем.
— В доме нет света, — сказала Барбара, когда мы шли по снегу к входной двери. — Ты испугаешь ее, если разбудишь прямо сейчас.
Я достал из потайного места над дверью ключ.
— Уверен, что она только утром узнает, что мы приехали, когда мы спустимся вниз.
— Ты, как всегда, не прав, — сказала тетя Пру, выходя в освещенную прихожую.
Она обняла меня, и я с удивлением отметил, что она не такая уж высокая, какой она казалась мне прежде. Почему-то всегда кажется, что взрослые гораздо выше, чем ты. Я поцеловал ее.
— Как вы сюда добрались?
— На машине из Нью-Йорка.
— В такую метель?
— Снег уже давно не идет, все дороги расчищены.
Она повернулась к Барбаре и протянула ей руку.
— Меня зовут Пруденс Гонт, — сказала она. — Похоже, мой племянник за эти годы совершенно не изменился, он до сих пор забывает, как надо себя вести.
Барбара пожала протянутую руку.
— Барбара Синклер. Очень рада познакомиться с вами. Стивен только о вас и говорил всю дорогу.
— Врал, наверное. — Но я видел, что она довольна. — Вы не замерзли? Давайте я приготовлю вам чаю.
— С ромом, тетушка Пру, — сказал я. — Если ты не забыла свой собственный рецепт.
Утром мы пошли к морю. Снег искрился, и земля казалась усеянной маленькими сверкающими бриллиантами. С покрасневшими от мороза щеками мы вернулись в дом как раз к обеду.
Тетушка Пру стояла у двери.
— Тебе уже тут пять раз звонили из Нью-Йорка, — сказала она.
— И что ты ответила?
— Что тебя здесь нет.
— Прекрасно. Если еще позвонят, скажи им, что ты меня не видела и не слышала.
— Что-нибудь случилось, Стивен? — спросила она.
— Ничего страшного. Я решил немножко отдохнуть.
— А как же твоя работа?
— Подождет.
Через три дня снег нам надоел, поэтому мы поехали в Бостон, а оттуда полетели самолетом на Бермуды. Там мы провели чудесный уикенд, нежась на солнце возле теплого моря. Впервые за три месяца я мог засыпать без снотворного.
С утра в понедельник я был в своем офисе.
Фогерти проследовала за мной в кабинет, неся в руках огромную кипу бумаг, и положила их на мой стол.
— Прекрасный загар у вас, мистер Гонт.
— Спасибо. Я так, позагорал немного. Как тут дела?
Она скорчила гримасу.
— Все были в панике, никто не знал, где вы. И все считали, будто я знаю, но не говорю.