— Излишняя доверчивость, мой юный спаситель. Я был закован в собственные цепи так, что и освободиться не мог. Если б вы меня не разыскали, я бы, возможно, проторчал тут до самой Конвокации.
— А кто…
— Друг или тот, кого я считал своим другом. В молодые годы нас связывала самая сердечная дружба, и только поэтому ему удалось заманить меня в ловушку. — Выражение стыда промелькнуло на его лице. — Это был Исгримм, маг Альянса, ему, видите ли, не понравилось, что я его раскритиковал и предупредил, чтобы он не забывался!
Бульдр поразился:
— Какой стыд и позор, почтенный Гламрих, какое ужасное преступление он совершил. На наш народ опустилась черная тень.
— И правда, — согласился старый гном. — Ну а теперь, когда вы узнали мою историю, пора назвать свои имена и сообщить о цели своего визита.
— Простите. — Бульдр торопливо восполнил упущение.
Гламрих слушал внимательно и задумчиво, не спуская янтарных глаз с Горена.
— А есть еще кто-нибудь, готовый взять риск на себя? — спросил он, когда рассказ Бульдра подошел к концу.
— Нет, — ответил рыжебородый гном. — По крайней мере, не так скоро. В данный момент мы лучшее, что Свет может выставить против Раита.
Гламрих покачал головой:
— Для вас, друзья мои, я не вижу положительного исхода. Я бы пошел с вами, но мне первым делом нужно набраться сил. В моем нынешнем состоянии пользы от меня немного. К тому же меня ждет другая задача: я должен восстановить эту старую шахту, хотя бы небольшую ее часть, ведь мне пора ковать оружие, с которым я смогу выступить против Исгримма. Я призову его к ответу за то, как он со мной поступил, и за то, как он собирается поступить со своим народом и со всей Фиарой. — Он сложил руки на груди. — Сами видите, вы не единственные, кто намерен схлестнуться с магами Альянса, которых охватила мания величия. Но я хотя бы выбрал себе цель, которая мне по плечу.
— Мы надеемся, что наша нам тоже по плечу, — медленно произнес Горен.
— Да, это я уже понял, — повернулся к нему Гламрих. — Что ж, юный Горен, ты избавил меня от цепей и от позора, я перед тобой в долгу. Поэтому я отдам тебе Серебряное Пламя.
— Значит, это все-таки не досужие домыслы? — перебил его обрадовавшийся Бульдр.
— Конечно нет. Это самые ценные доспехи, великое, уникальное произведение магического искусства. Я оберегал их все эти годы. Пойдемте, я их принесу.
Сначала Гламрих шел очень медленно и неуклюже, потом походка его стала более ловкой и уверенной.
— Я знаю, вам нельзя терять время, так что задерживать вас не буду. У меня тоже очень много дел, хочется побыстрее приняться за работу.
Он отвел друзей в другой зал и показал на каменную плиту.
— Отодвиньте ее, — велел он Бульдру с Гореном.
Они выполнили просьбу гнома, и в лицо им полетела пыль прошлых столетий.
Горен никак не мог осознать, что им удалось то, о чем они и не мечтали. Сердце рвалось у него из груди, в радостном ожидании он не сводил глаз с каменного саркофага.
Впервые Раит Черный слегка покачнулся. Он чувствовал, что слабеет, но пути назад не было. Ему следовало собрать всю свою энергию и продолжить начатое дело.
Он знал, что может с ним справиться.
И знал, что его ждет успех.
Потому что в горах что-то изменилось. Это было похоже на вздох из самых недр. Далекое, глубокое дыхание.
Заклятие начало ослабевать. Формула делала свое дело! Синистра осуществили гигантскую работу; они на самом деле нарушили приказ Стражей и создали эту формулу. Таким образом они показали, что боги не всесильны. Появилось доказательство, что маги Альянса на правильном пути, они могут спокойно дождаться Конвокации и добиться абсолютной власти.
Время Стражей миновало. Они обнаружили несостоятельность своих устремлений. Иначе как могло получиться, что боги не едины? Что двое из них попали в изгнание и стали ренегатами?
Они не были ни миролюбивы, ни справедливы. Просто сосредоточили в своих руках больше власти, вот и все. В остальном же их жизнь нисколько не отличалась от обычной жизни, которую сами же они и создали.
Так считал Раит.
Он хотел помериться силами с богами и доказать им, что обычный маг точно так же в состоянии нести в себе божественную мощь и сеять мир.
Однажды такую попытку уже осуществил один алхимик, самый могущественный маг своего времени, а может, и всех времен: Малакей. Но его разум не сумел справиться с всевластием и погрузился во мрак. Малакей слишком рано открыто выступил против богов, издевался над ними и, веселясь, продолжал свои труды, не позаботившись о достойной защите. Он не воспринял богов всерьез, и за это преступление они обрушили на него свой гнев и свои проклятия.
С Раитом такого бы не произошло. Он делает только те шаги, которые наверняка приведут его к цели.
По пустыне снова пронесся глубокий вздох, земля приподнялась и опустилась на место, сквозь скалы наружу проникло легкое сияние. Раздался тихий шорох, послышался звон металла. На краткий момент, а потом снова стало тихо.
Но Раит почувствовал прилив сил, его словно что-то подстегнуло. Он загнал свою слабость глубоко внутрь и больше уже не позволял голове кружиться.
Зажглись руны, свидетельствующие о наступлении нового этапа на пути к всемогуществу.
Осталось совсем недолго.
У Горена все сжалось внутри, но он постарался не показать своего разочарования. Бульдр сделал удивленное лицо, но тоже промолчал.
Лежащие в саркофаге доспехи были очень-очень старые. Гнутые, тусклые и жалкие.
Горен не мог сказать, как он представлял не имеющие себе равных доспехи Серебряное Пламя, которые к тому же обладали еще и магической силой. Но наверняка совсем не так: ржавое старье, лучшие времена которого закончились много веков назад.
— Их нужно отполировать, — уверенно заявил Бульдр и осторожно провел пальцем по нагруднику.
Но ничего не изменилось: из-под патины не выступил нежный блеск.
— Ерунда, — сказал Гламрих. — Они само совершенство. Примеряй их, Горен.
Он нагнулся и вытащил из саркофага доспехи, которые при этом жалобно скрипели и побрякивали.
Теперь и Звездный Блеск, которая ждала сюрприза, сделала большие глаза. Она молчала, но выражение ее лица было достаточно красноречивым.
— Только нагрудник, — сказал Горен. — Все остальное не так уж и важно.
Гламрих кивнул. Расстегнул нагрудник, просунул в него голову Горена и аккуратно застегнул с боков.
— Ну и что? — напряженным голосом спросил Бульдр.
— Они мне велики, — уныло ответил Горен. — Слишком велики.
Менор, когда они с Хагом зашли в «Белого пони», по цвету и разговорчивости не отличался от покойника.
К этому времени город полностью освободили, и на улицах царило веселье. Руорим и его драконовы всадники быстро прекратили сопротивление и уехали. При свете факелов брошенные ими трупы протащили по городу в качестве трофеев. Похоже, этой ночью никто не спал.
Краткое, но страшное правление закончилось, люди получили возможность свободно вздохнуть.
Ардиг с несколькими помощниками привел свое заведение в порядок, убрал основную грязь и расставил те столы и стулья, которые не пострадали во время драки. За окном пели и плясали, а трактирщик производил подсчет своего имущества.
Он с восторгом приветствовал вошедших один за другим Крэйга, Вольфура, Хага и Менора и растолкал мальчишку, который почему-то не принимал участия в народном гулянии, а вместо этого дремал на мешке с мукой. Ардиг велел ему тащить на стол все самое лучшее для почтивших его заведение своим присутствием дорогих гостей. Сегодня ночью трактир работал для них одних. Само собой разумеется, за его счет!
— Где Корбен? — спросил хозяина Вольфур.
— На улице, принимает поздравления от народа, — ответил, пожимая плечами, Ардиг. — И все потому, что сумел вовремя отодвинуть какой-то засов. Но что с того, правильно ведь? Зачастую решающими оказываются именно мелочи.