Это было правдой, и Женька кивнул, вспоминая, как тепло Пашка всегда отзывался о старшем брате, как жалел, что у того нет способностей "лампочки", из-за чего приходится иметь от него секреты. Это очень тяготило "мелкого" и его мать, конечно. Но правила есть правила, не зря придуманы, и "лампочки" всегда их строго придерживались.
У столика возникла официантка и приняла заказ, после чего Илья продолжил:
– Потому и вызверился тогда, на годовщину... ты уж меня прости!..
– Да брось, Илюх, проехали! – пробормотал Женя, озадаченный таким внезапным, запоздавшим лет на шесть, извинением.
– Да, много времени прошло, понимаю! – словно прочитав его мысли, усмехнулся Десятов. – Но все эти годы... чёрт! Ну, я просто был не в себе, никак не мог успокоиться. Полиция говорила – несчастный случай, но я в это не верил! Отец, кстати тоже – говорил, убили их! Я ему: как думаешь почему? А он: колдовством они занимались! – ну, прикинь?! Что за бред! Совсем у старого в башке помутилось – так я тогда решил... а потом, после его самоубийства, подумал: колдовство – это же только слово, чтобы обозначить нечто непонятное! Способности, наверное, какие-то... Может, мелкий с матерью, экстрасенсами, типа, были, видели и чувствовали больше других, вот и вляпались: узрели нечто, за что их убрали...
Разговор свернул на скользкую почву, и Женя беспокойно заёрзал. Зачем Илья всё это ему говорит? Будет снова пытать, кем был Пашка? Но ведь семь лет прошло, как он умер, почему сейчас?.. Возникло острое желание встать, уйти и никогда больше Илюху не видеть. Возможно, Женька так бы и сделал, но тут принесли заказ, и вид запотевших пол-литровых бокалов с ледяным бочковым пивом затмил желание немедленно смыться.
Пока официантка расставляла закуски, Морозов расслабился и, расфокусировав взгляд, постарался изгнать мысли, чтобы посмотреть светотень Десятова. Получилось плохо: радужное сияние появилось и быстро пропало, но у Женьки всё равно немного отлегло от сердца. Не то чтобы он всерьёз допускал новое появление кого-то подобного устранителям, да ещё и знакомой внешности, но всё ж... мало ли?.. После рокового нашествия аватаров от подозрительности трудно было избавиться, пусть и прошёл уже почти год... Однако светотень у Илюхи имелась, выглядела как у обычного человека, и даже – Морозов, конечно, не был в том до конца уверен – никаких опасных чёрных пятен или вмятин он на ней вроде бы не заметил. Стоило бы ещё раз внимательно посмотреть, но из-за частых возлияний и отсутствия регулярных тренировок настроиться больше не удавалось. Ему и раньше-то это было напряжно: включился он очень рано, в шесть лет, а такие никогда не бывают особо талантливы. Хорошо, старшие всегда помогали, подсказывали, оберегали, даже когда уже вырос, но теперь... Теперь помогать и подстёгивать стало некому, и Морозов всю эту лампочную деятельность совсем забросил.
Оставив пустые попытки, он вернулся к нормальному восприятию и вдруг увидел, что Десятов уставился на него явно не обычным зрением: пристально и одновременно как бы сквозь, в немыслимую даль, словно делает ровно то же, что секунду назад – Женька: изучает светотень собеседника... но как?! Илюха ведь никогда не был "лампочкой"! Да и не настолько уж бездарен Морозов, чтобы пропустить в светотени сидевшего напротив человека известные всем посвящённым "фиолетки"! Тогда что же Илья делает?.. Передразнивает?!
Тут Десятов моргнул и как ни в чём не бывало отхлебнул пива. Женька взял свой бокал и тоже сделал большой глоток. Приятный вкус и прохлада успокоили. Может, просто показалось? Он отпил ещё, поглядывая на странного собеседника: тот закинул в рот кусочек солёного сыра и сказал:
– Короче, все эти годы я был как одержимый. Пытался раскрыть природу способностей матери и мелкого, но не как отец, разумеется! Какое там колдовство, что за глупости! Экстрасенсы – это наверняка ближе к истине, я же – учёный, надеюсь, ты это помнишь?
Повисла пауза, и Женя понял, что от него ждут ответа.
– Ты вроде... – порывшись в памяти, медленно проговорил он, – биологией занимался... или... подожди, химией?
– Генетикой, если быть более точным, но с биологией и химией ты прав – это же её основы. Генетики, в смысле.
– А-а... И при чём же здесь экстрасенсы?
– Я подумал, это предопределено генетически. И хотел выяснить каким образом. Выделить нужные гены и понять, почему у мелкого способности проснулись, а у меня – нет! Денег на такие исследования мне, разумеется, было не получить, времени тоже не хватало, и годами я работал урывками, на сэкономленные средства, пока в один прекрасный момент не понял, что так может продолжаться до бесконечности, и от отчаяния у меня прямо башню снесло. Я стал форсировать свои исследования: использовать лабораторное оборудование, материалы и даже пациентов Центра генотерапии, в котором работал, под собственные нужды. Долго это, разумеется, не продлилось. Взяли меня за жопу, и всё открылось! карьере моей пришёл конец, от Центра меня отлучили, и вообще я чуть в тюрягу за свои незаконные эксперименты не загремел!
– Хренасе! – поразился Женька.
– Да, – согласился Десятов. – Это было... – видно, не в силах подобрать нужные слова, он умолк и отпил ещё пива. – Короче, ты и представить себе не можешь, в каком я тогда оказался состоянии: зол на весь мир, раздавлен, а жизнь несётся под откос, как старая ржавая колымага, дико гремя и разваливаясь на части, которые уже ни за что не собрать и не выправить... – Он покачал головой, задумчиво поедая копчёное мясо.
– И как?!
– Что как?
– Как ты... – Морозов поводил рукой, показывая на Илюхину одежду, – из всего этого... – хотелось сказать "дерьма", но он сдержался, – выбрался?!
– Помогли! – улыбнулся тот. – Нашлись люди, которые заинтересовались мной как специалистом, заплатили хорошему адвокату, чтоб он добился моего оправдания, и пригласили к себе работать.
– Что же это за люди такие?
– Хорошие люди. О пансионате "Вторая жизнь" слышал?
– Пансионате? – брови Жени взлетели вверх: с хрена здесь какой-то пансионат, о господи?! Разговор становился всё более невероятным, может, ему это снится?
– Ага, "Вторая жизнь" называется, – кивнул Десятов. – Там люди от депрессий и прочих нервных расстройств поправляются. Там я теперь работаю.
– Ясно, – сказал Морозов, хотя на самом деле ничего ему ясно не было.
Он опрокинул в рот остатки пива, Десятов махнул официантке и заказал ещё по бокалу.
– Так вот, – Илья прищурился, глядя Жене в глаза. – Нам, в смысле, пансионату, срочно требуется человек в основном для работы с прачечными, чтобы не было перебоев с чистым бельём, за поставками моющих средств следить и ещё там... подобное. В общем, поступаешь в распоряжение начальника хозяйственного отдела, и он объяснит, что надо делать. Работа, конечно, не слишком интересная, зато крайне нужная. Зарплата хорошая, плюс прекрасный соцпакет, мы – пансионат очень успешный, так что деньгами не обидим. – Он назвал цифру и у Жени даже рот открылся от удивления: это было вдвое больше, чем он старшим менеджером по продажам бытовой техники зарабатывал, пока работу не потерял. – Предлагаю место тебе, но с одним условием.