Глаз снова запульсировал, но на этот раз совсем по-другому, чем раньше. Он не стремился вылезти из орбиты, скорее, наоборот, пульсация проникла внутрь головы и захватила мозг, но было не больно, а странно: будто кто-то мощно встряхнул череп, и там, как в калейдоскопе, сложился новый, доселе неизвестный, узор.
А потом Кафтырёв вдруг почувствовал семена – те, что ещё были внутри, и те, что он уже внедрил кандидатам на тёмное перерождение.
Немалая часть их пропала впустую: не прижились и были отторгнуты; прижились, но неправильно, вот как у покончившей с жизнью художницы или у двух, сидевших теперь в разных психушках, парней – травмированного спортсмена и прогоревшего предпринимателя; семя, растворённое Морозовым... Эти неудачи, обидные промашки, хоть и произошли они не по вине Старшего, до сих пор отзывались болью и сожалением.
Зато все успешные попытки, результатом которых стали уже выращенные соратники, которые активно работали теперь во "Второй жизни", а также спящие, в ком семена только проклюнулись и ждали своего часа, – чувствовались совсем по-другому! Они не исчезли, не умерли и не испортились, а укоренились и проросли, их связь со Старшим не потерялась, а напротив, укрепилась и углубилась. Поэтому он и смог сделать стражами тех пятерых спящих: они были его частью, он впрыснул им собственную тёмную энергию, чтобы пробудить и заставить действовать, ибо каждая капля их чёрной крови принадлежала доктору!
Ему! а не какой-то девице – она была лишь нахальным клопом, насосавшимся чужой силы!
Вода в цилиндре вскипела чёрными пузырями, и Кафтырёв увидел своих стражей с ужасающими увечьями: разбитое горло, свёрнутая челюсть, распоротый живот, глубокое рассечение лица, осколки в глазах – все пятеро истекали чёрной, как нефть, кровью. Она лилась ручейками и собиралась в колодце, где маячил силуэт девицы. Всё вокруг тряслось, полумёртвые спящие ползли за тёмным потоком, но тут вдруг чёрная кровь стала менять цвет на радужный, и Кафтырёв понял – вот оно, воровство! Радужная лужа стала закручиваться в воронку прямо под ногами девицы, её рвануло вниз, голова на миг запрокинулась, и доктор увидел лицо.
Да, это была она – та, с огненным мечом. Она отняла у них Морозова и она же убила стражей и украла чёрную воду – теперь он знал, как именно. Сука! Подлая сволочь!!
Где ты? Отдай мне силу! Отдай!! Где ты сейчас?!
В мозгу снова возникла пульсация, и доктор вновь увидел воровку – с закрытыми глазами и довольной мордой, балдеющую от того, что напиталась рождённой им чёрной водой, его личной кровью и энергией!
– Это моё!! – взревел Старший. – Моё!
Правый глаз вдруг пронзило болью, доктор вскрикнул и схватился за голову – в неё будто ударила ледяная волна, отчего всё вокруг закружилось и померкло.
* * *
Вика впустила мысли и, увидев, что Вера зашевелилась, выскочила из Зелдеда как ошпаренная. Отбежав на порядочное расстояние, она обернулась: муж из машины не выходил, а на заднем сидении продолжала возиться Острожская.
– Чёрт! – ругнулась Вика и крикнула: – Андрей!
Он высунулся из окна:
– Да подожди... всё вроде нормально...
– Точно?!
Он всунулся обратно и что-то тихо проговорил Вере – та открыла свою дверцу и позвала:
– Вика!
– А-а?
– Возвращайся, я не опасна! – Острожская вылезла из машины и показала руку: количество фракталов заметно уменьшилось – рисунок стянулся к запястью и выцветал, не доходя даже до локтя. – Они больше не чёрные, видишь?
Мельком глянув на брошенный под дерево кирпич, Вика неловко, бочком, приблизилась к Зелдеду, всматриваясь в завитки на руке подруги – они и правда снова были разноцветными.
– Чувствую себя просто ужасно! – пожаловалась Вера. – А голова знаешь, как гудит?
– Как?
– Как если бы кто-то надел на меня ведро и со всей силы лопатой по нему треснул!
– Это был кирпич с клумбы, – вздохнула Вика, погладив подругу по плечу. – Прости!
– Ничего, я понимаю, – Острожская осторожно потрогала затылок.
– У нас не было выбора, – Андрей тоже вышел из машины и подошёл к жене. – У тебя глаза стали чёрные.
– Ты чуть Андрюшу не задушила! – напомнила Вика. – Я дико испугалась.
– Ну ведь не задушила же? – пробурчала Вера.
– Но могла! Ты понимаешь, что легко убила бы нас, если б...
– Ну всё, зая, хватит! – Андрей ласково обнял жену. – Проехали!
– О господи! – Вера прислонилась к Зелдеду спиной и закрыла лицо руками.
– Да брось, не переживай! Ты ж не специально...
– Я... – Острожская покачала головой. – Это случилось, когда я вступила в контакт с этой вдовой... Серпухиной! Начала было считывать инфу по мужу, и вдруг в какой-то момент... как будто вскипело что-то внутри, кровь словно чёрными пузырями пошла, и я такой голод почувствовала!..
– Голод?
– Ну да... только не на еду... – Вера замялась, подбирая слова. – Горе, мучения, душевная боль и всё такое – оно дико влекло меня, притягивало, как вода в пустыне! Восприятие было в светаке, и там словно рот какой-то жадный открылся и пил, пил чужие страдания, а я!.. я просто не могла сопротивляться, да и не хотела, не соображала ничего, если честно... тупо наслаждалась процессом! Вот блин! – Она растеряно умолкла, качая головой.
– Фигасе... – протянула Вика. – Вот значит, откуда чернота во фракталы полезла!
– Наверное, – согласилась подруга. – Я как пьяная была, всё из тётки этой высосала, оно мне в голову ударило – хуже водки! Отлепилась от неё, нырнула из светака обратно в тело, а внутри сила-силища бурлит, сладкая, яркая, мощная, вот-вот взлечу! И тут вдова эта вылезает и в квартиру зовёт, будто хочет вернуть себе то, что я у неё высосала, тянет прям назад, аж глаза пульсируют, я очки быстрей нацепила и – прочь от неё, скорей да подальше!