– А я-то думал! – вклинился Андрей. – С хрена эта Серпухина вдруг так весело хихикать стала, совсем что ль кукухой от горя поехала?
– Да-да, я тоже офигела! – кивнула Вика.
– Вот и я офигела, – призналась Вера. – Тащу вас на улицу, а вы вдруг – очки снимай! Ну, мне сразу в башку и ударило: не вдова это, а вы! Вы у меня силу мою сладкую отнять хотите! Отобрать, чтобы самим сожрать!
– О-о-о, – понимающе протянула Вика. – Вот тут-то у тебя башню совсем и снесло!
– Ну, можно сказать и так, – согласилась Острожская. – Всё бушует внутри, клокочет, вы вроде как и друзья мне, а всё равно хочется вас разорвать, а с другой стороны – я ж сильнее вас, так, может, напугаю, вы сами от силы моей и откажетесь? В общем, и сдерживала себя и напасть хотела, всё в голове перемешалось, и тут вдруг – бац! Кирпичом по кумполу... ничего больше не помню. Даже светаки ваши сейчас изучать не в силах. Так расскажите: чего вы, блин, дальше-то делали?
– Да мы это... мы, в общем, и сами толком не поняли, – сознался Андрей и умолк, почёсывая в задумчивости нос.
– Не поняли?! Это как это? – Вера уставилась на друзей, изогнув бровь. – А куда ж вся чёрная сила тогда делась-то, интересно?
– Знаешь, мне кажется, мы её просто отдали, – Вика потупилась, разглядывая собственные кроссовки.
– В смысле отдали? – вытаращилась на неё подруга. – Кому?!
– Птицечеловеку, – вздохнул Андрей.
– Что-о?!
– Мы увидели его, когда вступили с твоим светаком в контакт, – поспешила объяснить Вика. – Кажется, он в бассейне сидел. Весь в чёрных перьях, лысый, на птичьих лапах – всё, как ты рассказывала.
– Да вы, наверное, этот образ у меня из памяти просто считали! – воскликнула Вера.
– Ну, во-первых, мы так не умеем. К сожалению! – развёл руками Андрей. – А во-вторых, бассейн был точно не наш. Яма другой формы, сосны нет, кругом красный песок.
– Твоя чёрная сила, – снова вступила в разговор Вика, – она связывала тебя с этим птицечеловеком, из-за неё-то мы его и увидели! Сила была между вами, как... ну, вот как чёрное одеяло, которое он тянул на себя, стараясь вырвать из твоего светака! Но это было непросто: "одеяло" висело в твоих потоках, словно на крючках, а он дёргал, норовя порвать их и весь твой светак изуродовать. А ты-то – без сознания, сделать ничего не можешь. И тут он вдруг как заорёт: "Это моё! Моё!!!" – озверел совсем!.. – она сделала страшные глаза.
– В общем, – обняв жену, продолжил Андрей, – мы дожидаться не стали, когда он вырвет всё это, на фиг, с корнем! Поднажали со своей стороны, чёртово "одеяло" и отцепилось! И видение сразу пропало: ни птицечеловека, ни красного бассейна, ничего. Светак только твой остался – чистенький, без этой жуткой чёрной силы, но... весь какой-то... обглоданный...
– Во-во, обглоданный! – закивала Вика. – Висит лохмами, воронки крутятся, но это наши, человеческие, нормальные воронки, одна такая крупная – от моего кирпича, наверное.
– Поэтому ты от меня так из машины шарахнулась? – вновь потрогав затылок, спросила Острожская. – Как чёрт от ладана!
– Наверное, – пожала плечами Вика. – Как только мысли впустила, так сразу страшно и стало: кто знает, чего мы там на самом деле с твоим светаком понаделали? Вдруг не видим мы просто ни фига, а ты глаза-то как откроешь – и бац!..
– Снова чернота? – невесело усмехнулась Вера, глядя на подругу.
– Ну, или ещё что-нибудь кошмарное... – потупилась та.
– А может, домой поедем? – чуть помолчав, предложил Андрей.
– Надо поесть по дороге! – сразу оживилась Вика. – В желудке уже всё скрутилось от голода.
– Да-да, обязательно! – муж с улыбкой погладил её по животу и чмокнул в щёку.
– ОК, – Острожская послушно забралась на заднее сиденье и замерла.
Супруги переглянулись.
– Ты это... – Вика всмотрелась в лицо подруги. – Как себя чувствуешь?
– Да нормально... просто думаю.
* * *
Когда Кафтырёв пришёл в себя, то глазам своим не поверил: чёрная вода поднялась и теперь заполняла цилиндр на четверть. Это было, конечно, значительно меньше, чем в прошлый раз, когда уровень чёрного доходил до середины, но уж лучше, чем пара жалких сантиметров от дна – это ведь почти катастрофа!
Доктор вскочил и, сморщившись от резкой боли в голове, принялся массировать виски – путешествие меж реальностей далось ему нелегко. Однако ж, как он семена-то почувствовал! Вон, оказывается, какие возможности есть у Старшего, а он и не знал... Сам толком не понял, как это получилось, но чёрной воды он вернул столько, сколько возможно было в принципе. Остальное уже недостижимо – Старший чувствовал это на самом глубинном уровне, уровне чёрной крови, а она не ошибается... Да, он точно сделал всё, что мог, поэтому дальше хранилище придётся наполнять заново. И как можно скорее!
Ступеней больше не существовало, и вылезти из бассейна оказалось не так просто, как раньше. Доктор цеплялся за корни, которые норовили выскользнуть, и глубоко, до боли, втыкал в стенки птичьи когти, чтобы удержаться в сухом, сыпучем песке. Наконец он выбрался наверх и сел на краю отдышаться. Потом попытался сменить восприятие, но потерпел неудачу. Тогда он встал и, отойдя на ровную лесную землю, выпрямился в струну и сделал несколько быстрых и глубоких вдохов-выдохов – чтобы аж голова закружилась – это помогало "сбить налипший стереотип", но всё равно получилось не сразу, тёмное обличье никак не хотело сдаться и только с пятой попытки Кафтырёву удалось наконец покинуть крыло матери-Тьмы.
Одёрнув одежду, доктор проверил карманы: телефон, пульт от машины, всё вроде было на месте. Он бодро зашагал через лес, торопясь как можно дальше отойти от ямы, где желание вновь обратиться к тёмному обличью оставалось ненормально острым. Отпустило оно, только когда он совсем вышел из зоны бассейна.
Зазвонил телефон, и Кафтырёв чуть замедлил шаг, отвечая на вызов. Это оказалась Анна.
– Роман Филиппович, вы там как? – спросила она. – Что в хранилище?
– Ещё убыль, – буркнул он.
– Большая?
– Приличная, но... об этом – когда приеду, а сейчас... ты зачем позвонила-то?
– Сообщить, что тридцать минут назад у меня снова внезапно и самостийно сместилось восприятие, после чего я отключилась. Хорошо, что у меня не было в это время занятий, обошлось без проблем.
– Ясно. А Десятов? Он тоже?
– Да. Был в это время в туалете, – Анна хихикнула. – Там десять минут и пролежал, пока очнулся. А вы? С вами всё в порядке?
– Да, я уже возвращаюсь в пансионат. У тебя всё?