Город покинули представители спецслужбы мини-Буало, сексоты, тайные агенты, анонимщики и прочие широко известные пакостники и кляузники. Богатеи тоже дали деру.
И тогда началось всенародное ликование. Улицы и площади заполнились принаряженными простолюдинами, всюду что-то варилось, жарилось, парилось, ораторы призывали к равенству и братству. Самодеятельные артисты разыгрывали обличительные сценки из жизни знати, причем мини-Буало играли сразу два лицедея, одетые в один широкий костюм. Было похоже, зрители бешено аплодировали. Особый восторг вызвал финал, когда обутый в безразмерные сапоги актер дал «мини-Буало» хорошего пинка.
В самый разгар веселья раздался шум крыльев, и небо закрыли огромные птицы, которые держали в клювах веревки с привязанными к ним корзинами. Сидевшие в корзинах солдаты швыряли вниз пакеты с усыпляющим порошком, лопавшиеся при ударе о землю.
Вскоре город наполнился храпом, постаныванием и причмокиванием спящих, и тогда на улицах появились подразделения генерала Плиски, покинувшие по причине народного восстания летние лагеря. Солдаты в защитных масках вязали бесчувственных людей, обшаривали дома, подвалы, выводя наружу перепуганных жителей.
Генерал арестовывал всех без разбору, унести ноги удалось лишь маленькой группе повстанцев, среди которых были Буржик, Хлевий и Шалалиха. Их спасло чутье Хлевия на грядущие неприятности. Именно его внутренний голос сказал: «Хлевий, пора. Сейчас начнется». Оно и началось, однако Хлевий и те немногие, кто ему поверил, были уже далеко.
В старом городе, где на случай провала революции хранились запасы оружия, воды и пищи, уже находилась компания неизвестных. Неизвестных было пятеро, они были навеселе, в одних трусах. В трусах они были потому, что обливали друг друга водой из ревзапасов, а их одежда, форма армии Плиски, была сложена аккуратными стопками. Рядом с формой лежало оружие, а чуть поодаль валялся связанный по рукам и ногам квадрапет, который, похоже, был мертвецки пьян.
О том, какие это были вояки, говорил тот факт, что когда повстанцы неожиданно выскочили из-за укрытия и направили на гуляк свои арбалеты, те так драпанули, так засверкали пятками, что даже забыли представиться.
Повстанцы разобрали форму. Хлевий оказался капитаном, Буржик — лейтенантом, другие трое — сержантами, а Шалалихе и еще двум революционерам форма, увы, не досталась.
Оружие вояк — мечи, арбалеты, пики — также очень пригодилось, поскольку было современнее интендантовского и более подходило к форме.
Когда они, спрятав понадежнее пищу, воду и оружие, собрались уходить, квадрапет вдруг замычал во сне и пробормотал что-то неразборчивое.
— Сдохнет ведь, паразит, — сказал Хлевий и разрезал веревки, намотанные на синюшного.
Тот вновь пробормотал что-то неразборчивое и заснул, оглушительно храпя.
Повстанцы углубились в лес, обходя стороной замок мини-Буало.
— Не узнаю тебя, Хлевий, — заметил идущий вслед за Хлевием Буржик. — Пожалеть квадрапета — это скорее в духе Фриандра, но и тот не стал бы его освобождать.
— Сам себе удивляюсь, — ответил Хлевий. — Пришло вдруг в голову, что если все тебя называют сволочью, то ты обязательно этой самой сволочью станешь. Не может же быть, чтобы они рождались сразу сволочами.
— Стареешь, Хлевий, — сказал Буржик. — От того, что ты пожалел каннибала, тот не перестанет быть каннибалом. Или ты думаешь, что в знак признательности он тебя сожрет деликатно, безболезненно?
— Порой нужно кого-нибудь и пожалеть, — отозвался Хлевий. — Чтобы самому не стать сволочью.
— Эвон как сволочатся-то, — потихоньку сказал один повстанец другому. — Значит, дела неважнецкие.
Второй повстанец в ответ только рукой махнул.
Шалалиха, подняв глаза к небесам, что-то прошептала и перекрестилась.
— Слышь, Шалалиха, — обратился к ней повстанец. — Шла бы ты домой, замок-то рядом.
— Верно, Шалалиха, иди домой, — сказал Хлевий. — Не женское это дело — воевать.
— Нет, нет, — испугавшись, ответила Шалалиха. — Я с вами. Можно?
Глава 14. Хитроумный план Хлевия
Отряд под командованием Фриандра благополучно добрался до тюрьмы. Нейтрализовать играющую в чок-нечок стражу оказалось секундным делом. Занятая чоком-нечоком стража даже не заметила, как один из революционеров захлопнул дверь подсобки, в которой они собрались, и подпер эту дверь бревном.