Был уже поздний вечер, когда мы бросили якорь, поэтому мы решили не торопиться и сойти на берег на следующее утро. Кэти устала, поэтому они с Джоном тут же легли спать, я же предпочел сну беседу с Таттлом-Процентщиком, который как обычно явился в порт, чтобы встретить корабль, прибывший из дальних краев. Таттл-Процентщик был членом гильдии мануфактурщиков, производящих войлок и фетр. Будучи человеком неглупым, он уже много лет назад понял, что гораздо выгоднее вкладывать скромные суммы в большое количество судов, нежели крупные деньги в небольшое число. Таким способом он обеспечил себе довольно приличный и стабильный доход, что и дало основание прозвать его Процентщиком. В городе его не уважали, ибо он был человеком со странностями: вместо того, чтобы заставит подмастерьев работать в своем доме, он приобрел в трущобах несколько развалюх, отремонтировал их и превратил в цех, где его подмастерья в огромных количествах изготовляли шляпы и шапки. По его словам, он предпочитал продавать тысячи недорогих головных уборов простому люду, нежели небольшое количество дорогих изделий для двора. Возможно он был прав, так как сумел скопить изрядное состояние. Таттл-Процентщик отличался неописуемой жадностью. Как только какое-нибудь судно входило в порт, он спешил туда дабы самому оценить ценность груза.
Он как обычно первым поднялся на борт корабля и в течение часа осматривал содержимое трюма. Теперь он снова появился на палубе. На лице его расплывалась довольная улыбка.
— Прекрасный груз, сэр, можно даже сказать великолепный, — с трудом переводя дух проговорил он. — Изумительные шелка, добротные материи и кожи! А какие восхитительные специи! И должно быть куплено все это по весьма умеренной цене. — Он вопросительно уставился на меня, словно ожидая подтверждения этого немаловажного предположения. — Вы проявили замечательные деловые качества и хватку, сэр. Полагаю, прибыль будет недурна, совсем недурна!
— Не выпьете ли со мной стакан вина? — предложил я.
Он с большой охотой принял мое предложение. Мы устроились в капитанской каюте, так как ее хозяин уже съехал на берег и остановился в трактире «Кардинальская шляпа». Мой собеседник отхлебнул первый глоток вина.
— Это вино для команды? — с подозрением спросил он. Я уверил его, что вино из моих личных запасов. Успокоившись, он стал жадными глотками отпивать янтарный напиток. Теперь мне было вовсе нетрудно разговорить его о событиях, происшедших за время моего отсутствия в Англии.
— Торговля, — осторожно заметил он, — идет неплохо, даже очень неплохо, но король, — тут он недовольно покачал головой, — требует у купцов и мануфактурщиков крупных займов, которые он, разумеется, никогда не возвратит. Его самого заставили предоставить такую ссуду, но ему неприятно даже вспомнить об этом. Да, испанцы оставили английские торговые суда в покое, спасибо за это моему приятелю (тут он ухмыльнулся и тряхнул головой) Джону Уорду. К сожалению, ему ничего не известно о теперешнем местонахождении капитана.
— На днях слышал, — усмехнувшись сообщил мне мой собеседник, — что наш посол в Венеции сэр Генри Уоттон пригрозил дожу спустить на венецианцев целую дюжину таких молодцов, как Джон Уорд, если они не поведут себя благоразумнее. И это помогло.
— Он крепко преувеличил, — заметил я. — На свете всего лишь один Джон Уорд.
— К сожалению, — ответил Таттл-Процентщик, — ведь Уорд всегда был другом честным купцам.
Он пустился в дальнейшие рассуждения относительно королевской политики и следует отметить, говорил он довольно смело.
— За то, что я вам скажу, королевский палач может снять голову, но я свободный англичанин и имею право высказывать свое мнение. Слышали вы самые последние новости? Люди уже больше не могут одеваться так как хотят. Король подписал указ, согласно которому одежда подмастерьев строго регламентируется. Клянусь вам, это правда. Отделка или кант на шляпе не должен быть шире трех дюймов. Никаких кружев. Нельзя шить штаны из тонкого сукна. Нельзя носить обувь из испанской кожи. Что же это такое? Уж скоро ни один честный англичанин не сможет носить одежду по своему вкусу. Увидите, дело дойдет до того, что запретят носить перья на шляпах. Что же тогда прикажете делать Джошуа Таттлу? Закрывать свое дело? Скоро нам уже будут диктовать, что можно есть и пить и о чем разговаривать с собственной женой! — Он помолчал, а потом хрипло рассмеялся. — Пришлось Арчи сказать королю, что люди обо всем этом думают. Он прямо в лицо заявил Его Величеству, что лучше бы тот позаботился о нравственности своих придворных, а не забивал себе голову мыслями о длине плащей подмастерьев.
— Арчи самый отважный человек в Англии.
Мой собеседник энергично кивнул головой, соглашаясь со мной.
Было уже поздно, поэтому мой гость лишь мельком коснулся грандиозного скандала, который произошел совсем недавно.
— Сомерсет в тюрьме, — объявил он, смачно облизывая губы. — Он зашел чересчур уж далеко, так что даже король Иаков не мог оставить безнаказанным подобное злодейство. Надеюсь, его повесят. И его жену тоже.
— Заговор?
— Можно сказать и так. Однако, мой друг, мне пора вас покинуть. Я вынужден вставать очень рано. Мои бездельники — подмастерья будут бить баклуши, если их все время не понукать. Пожелаю вам доброй ночи.
Рано утром Кэти вынесла на палубу нашего сынишку. Оба они были очень возбуждены. Щеки моей жены горели румянцем, глаза радостно блестели.
— О, как славно оказаться снова дома! — воскликнула она. — Англия так прекрасна! Воздух здесь пьянит меня как вино. Я должна сразу же отправиться к королеве и поблагодарить ее за то, что она для нас сделала. И Роджер, нам следует как можно скорее окрестить нашего малыша. Я собираюсь попросить сэра Сигизмунда стать его крестным отцом.
— Да, — согласился я, — необходимо окрестить его немедленно. И думаю, мы должны сейчас же отослать назад его туземную няню.
— Что ж, у нас будет время подумать об этом, — ответила жена. — И тут же мечтательно добавила. — Что бы я не отдала сейчас за яблоко. Большое красное яблоко. Ты купишь мне его в первой же фруктовой лавке?
Несмотря на ранний час, улицы были полны народу. Все казалось пребывали в веселом и приподнятом расположении духа. Мальчишки разносчики снеди бойко торговали своим товаром. Таверны были переполнены. Карет нигде не было видно, поэтому нам пришлось идти пешком. Мастер Джон устроился у меня на плече и что-то радостно лопотал в восторге от шума и суеты вокруг нас.
— Обожаю Лондон! — воскликнула Кэти. — Думаю, сегодня открывается ярмарка. Все в таком отличном настроении.
— Вполне возможно, — ответил я, — хотя и не исключено, что они просто ждут чьей-то казни. Оба эти события в равной степени способны поднять настроение лондонцев.