Когда я вернулся домой с заседания Совета, Кэти не было. Я слышал голоса сына и его няни из комнаты, где он спал, и подумал.
— Мастер Джон Уорд Близ, уж я постараюсь, чтобы ты вступил в свет богатым человеком. У тебя будет неплохое состояние, а может быть и титул. Тебе здорово повезло, мой маленький Джон. А теперь я должен подумать о доме, в котором ты будешь жить.
Я достал большой лист бумаги и принялся делать набросок нашего будущего дома, тщательно обдумывая детали.
Я еще трудился, когда вернулась Кэти. На ней была одна из накидок из ее свадебного гардероба — на Востоке ей редко представлялась возможность носить эти прекрасные вещи — и я испытал огромное чувство радости при мысли о том, что теперь я смогу наконец создать для моей жены подобающее ее красоте обрамление. Я заметил, что она чем-то взволнована, но я сам был буквально переполнен радостными новостями и не придал этому обстоятельству особого значения.
— Думаю, сегодня нам следует устроить праздничный ужин, — сказал я, пытаясь сдержать рвущуюся наружу радость, — на ужин у нас будет пирог, соловьиные языки, лучшее вино, какое только найдется в доме. У нас есть для этого причины.
— В самом деле? — с рассеянным видом спросила она.
Я с жаром принялся рассказывать ей все, что произошло на заседании Совета.
— Это именно то, чего я так желал, дорогая, — с энтузиазмом говорил я. — Со временем я стану богатым человеком, почти таким богатым, каким и должен быть муж, которого ты заслуживаешь. Тебе больше не придется покидать Англию. Я уже думаю о новом доме для нас. Но дело даже не в этом. Подумай о перспективах, которые у меня появятся. Ведь мы собираемся создавать великую империю, о которой говорили Джон и сэр Сигизмунд. И я собираюсь принять в этом самое непосредственное участие.
— Конечно, Роджер, — только и ответила она.
Я показал ей свой набросок. По завещанию отца, Кэти досталось имение Берчаллз Ист Фарм с большим каменным домом. Его я изобразил на чертеже, придав ему более современный и импозантный вид. По моему проекту к зданию следовало пристроить крылья. Это значительно расширило бы его площадь. Пристройки доходили бы до самого изгиба небольшой речки, и создавалось впечатление, что дом как замок окружает ров с водой. Глаза Кэти засияли от удовольствия.
— Как мило! — воскликнула она. — Я и не представляла, что все это можно устроить так красиво. Мне очень нравится.
— Сможешь ты быть счастлива в таком доме?
Она помолчала несколько мгновений. Потом сказала.
— Отложи-ка на несколько минут свои наброски, милый. Мне нужно сказать тебе нечто весьма важное. Королевская семья возвратилась в Лондон, и я сегодня днем виделась с королевой.
Так вот почему она казалась такой озабоченной!
— Она была рада тебя увидеть? — спросил я.
— Мне показалось, что рада. Она беседовала со мной больше часа. Буквально засыпала меня вопросами. О нашей жизни на Востоке, о тебе, о ребенке.
— Надеюсь ты сказала ей, как я благодарен ей.
— Разумеется. Она рассмеялась и сказала, что Его Величество еще далеко не смирился с твоим возвращением. Но тебе не стоит тревожиться. Она и ее Добрый Пес позаботятся об этом.
— Ее Добрый Пес? — Я был естественно очень озадачен. — Что это значит? Кто это такой?
Кэти немного помолчала.
— Своим Добрым Псом королева называет сэра Джорджа Вилльерса. Как раз в это время он явился на аудиенцию, и королева велела мне оставаться, пока беседовала с ним.
— Уверен, что это большая честь. Поэтому ты и ведешь себя так странно.
— Он очень красив и любезен. Гораздо приятнее, чем граф Сомерсетский.
— Тогда надеюсь, он не кончит тюрьмой, как тот, — я внимательно посмотрел на нее.
— Кэти, мне кажется, этот новый фаворит понравился тебе.
Она ответила задумчиво.
— Нет, пожалуй, нет. Но у него какой-то дар сеять вокруг себя веселье и радость. Ты бы слышал, как много теперь смеха в королевских покоях! Королеве он нравиться, Роджер. Говорят, что она взяла его ко двору для того, чтобы избавиться от того, другого. Ее Величество сказала, что скоро он будет назначен королевским конюшим.
— Еще одна история быстрого возвышения благодаря выдающимся способностям, — не без сарказма произнес я. У меня были все основания гордиться собственной карьерой, и достиг я всего лишь благодаря собственным усилиям, а потому испытывал легкое презрение ко всем придворным интригам. — Ну что же, если у кормила власти обязательно должен стоять смазливый молодой человек, мне по крайней мере приятно слышать, что новый фаворит приятнее и любезнее прежнего.
Кэти казалось вдруг потеряла интерес к этой теме. Неожиданно она заговорила о тайнике, в котором я здесь когда-то скрывался. Я рассказывал ей о днях, проведенных в этом мрачном подземелье, и поэтому, естественно, ее любопытство было вполне оправдано. Я решил, что не будет особого вреда, если я покажу ей тайный ход, тем более что в конечном итоге хозяином этого дома все равно должен был стать я. Мы вошли в альков, и я нажал ногой на скрытую дверь люка. Она медленно открылась.
Кэти взглянула в темное отверстие и зябко повела плечами.
— Как глубоко этот ход идет вниз? — спросила она.
— До первого этажа. Внизу расположена низенькая комнатушка. В ней едва можно выпрямиться во весь рост. Если король неожиданно изменит к нам свое отношение, ты, я и наш маленький Джон всегда можем укрыться там на некоторое время.
Я произнес это шутливым тоном, но глаза Кэти расширились от ужаса.
— Одна мысль об этом приводит меня в трепет! — воскликнула она. — Закрой, пожалуйста, поскорее этот люк. Я не могу смотреть на него без страха. — Потом она слабо улыбнулась и произнесла. — Какое мужество нужно иметь, чтобы провести там в одиночестве целую неделю!
— Дорогая, я провел там неделю отнюдь не потому, что я такой храбрец. Напротив, загнал меня туда страх. Я знал, что это единственное в Лондоне место, где я могу чувствовать себя в безопасности.
— Не будем спорить о твоем мужестве. Я ведь видела, как ты дрался на дуэли. Как я ненавидела всех тех людей, которые собрались тогда там. Ведь никто из них не помешал тебе рисковать жизнью. Я была уверена, что ты будешь убит. — Она снова улыбнулась. — Если бы ты только остановился тогда на дороге после дуэли. Я хотела попросить тебя взять меня с собой. Я махнула тебе, но ты проскакал мимо. Я даже не была уверена, что ты заметил меня.
Я взял обе ее ладони в свои и нежно сжал.
— Как бы мне хотелось тогда посадить тебя в седло перед собой. Но это было невозможно, любимая. Я не мог подвергнуть тебя такой опасности. То, как все случилось позднее…
— А устроила это я сама.
— То, как все устроила ты, оказалось гораздо удачнее. На свете не было человека счастливее меня, когда я вошел в эту каюту и увидел там тебя.
— Я чуть с ума не сошла от волнения перед твоим приходом. «А что если он все-таки не любит меня? Что если я ему совсем не нужна», — без конца повторяла я про себя. Корабль опаздывал на сутки, и я не знала ни минуты покоя. Я уже решила сбежать на берег, прежде, чем ты поднимешься на корабль.
Память об этом дне была еще свежа у нас обоих. Мы сидели и умиротворенно улыбались, молча глядя друг на друга.
Я мысленно благодарил судьбу за дары, которые она мне преподносила в последнее время и строил планы на будущее. Я построю башни по бокам нового дома, перестрою центральную часть здания. Переделаю вход, установлю боковую лестницу.
— Роджер!
— Да, дорогая?
— Я должна кое-что сказать тебе. И почти боюсь этого. Мне так хочется продолжать жить так, как мы жили до сих пор.
— Все это звучит очень таинственно. Что ты имеешь в виду?
— Какое твое самое сокровенное желание, разумеется, кроме того, чтобы в нашей семье все было благополучно.
— На этот вопрос ответить очень легко. Я хочу, чтобы Джон был прощен и тоже мог вернуться домой.