— Собственную безопасность? — Он нервно облизал пересохшие губы. — Что ты имеешь в виду? Какое я имею ко всему этому отношение?
— Но ведь это так просто! Знатные джентльмены и богатые купцы отделаются штрафами, но властям понадобиться пример более сурового устрашения. Кого-нибудь из мелкой сошки обязательно повесят для назидания остальным. Возможно это будут агенты и посредники и уж обязательно скупщики и хранители краденого.
На лице Ника отразились одновременно страх и подозрительность.
— Зачем ты мне все это говоришь?
— Думаю, будет честно предупредить тебя об опасности, но не буду скрывать, у меня здесь есть и личный интерес. Власти очень заинтересованы в моей поимке, и у тебя может возникнуть соблазн помочь им. Но тебе не следует заблуждаться: они могут пообещать что угодно, но в конечном итоге тебя обязательно повесят. Предлог они всегда найдут. Ну, хотя бы убийство Робина Хамфри или Барнаби Клауда. Спасти тебя сейчас может лишь одно: затаиться и не привлекать к себе внимания резкими телодвижениями. В любом случае висеть один я не буду, найдется веревка и для тебя.
Ник зябко передернул плечами.
— Ну и холод же здесь собачий, — пробормотал он. — И внезапно в приступе раздражения заорал. — Черт побери, разведите же огонь в камине. Не комната, а прямо могила сырая.
На его крик в комнату вошла служанка с охапкой дров. Она разожгла камин, а потом кинула туда немного нарда. Комнату наполнил приятный аромат.
Вернулась Энн и с любопытством взглянула на нас.
— Вы что, повздорили? — спросила она.
— Мы отлично провели время. Полагаю, нам удалось прийти к полному взаимопониманию по нескольким важным вопросам. А теперь Ник покидает нас.
Он безропотно поднялся с кресла и принялся торопливо повязывать рот платком. Он так торопился уйти, что больше ничего не сказал, только пожелал нам доброй ночи.
— Ну и ну! Что ты сделал с нашим великим человеком?
— Я изрядно напугал его, нарисовав картину того, что может приключиться с ним при определенных обстоятельствах. Думаю теперь он оставит меня в покое.
— Я никогда его не видела в таком состоянии. Он был бледен, как полотно.
Она настояла на том, чтобы я сел в кресло, а сама устроилась на подлокотнике.
— Я рада, что он ушел, — сказала она, — у меня в его присутствии мурашки по спине бегают. Должно быть он был очень напуган, если ушел и оставил тебя здесь.
— Он сделал это намеренно. Выйдя отсюда первым делом он может прислать сюда своего человека, чтобы тот проследил за мной. Ник очень напуган, но он почувствует себя увереннее, если будет знать, где я скрываюсь.
Она бросила на меня взволнованный взгляд.
— Но ведь это значит, что тебе грозит серьезная опасность?
— Нет — я постараюсь улизнуть от его соглядатая.
Мои слова, однако, не успокоили ее.
— А если тебе это не удастся?
— Придется рискнуть.
— Роджер, — сказала она, — я не отпущу тебя. Этот человек может получить приказ убить тебя. Я знаю Ника Била. Тебе сейчас слишком опасно уходить.
— Нику ведь еще надо передать это распоряжение. Для меня безопаснее уйти сейчас, нежели дожидаться, пока стемнеет.
— Тогда тебе вообще лучше не уходить. Ты будешь находиться тут до тех пор, пока опасность не минует. Мне все равно, сколько времени на это потребуется. — Ее рука лежала на моем плече. При последних словах я почувствовал, как она напряглась.
Я постарался убедить ее в нежелательности моего долгого пребывания под ее кровом.
— Ник и так ревнует меня к тебе. Ты хочешь еще сильнее разозлить его? Нет, так не годится. Я не желаю подвергать тебя опасности, Энн. Кто знает, что он может придумать.
— Мне это безразлично.
— Но мне не безразлично. Я не хочу осложнить тебе жизнь. Подумай, ведь может пострадать твоя репутация.
— Меня вовсе не волнует моя репутация, — она рассмеялась — честное слово. Ни капельки не волнует. А что думаете по этому поводу вы, Роджер Близ?
— Думаю, это может повредить твоей карьере. Тебе следует вести себя очень осмотрительно.
— Это может помочь моей карьере. Но в любом случае меня это не беспокоит. Пусть люди говорят, что хотят.
Я начал нервничать.
— Послушай, Энн. Мне очень приятно, что ты так волнуешься обо мне. Но нам нужно проявить благоразумие. Я уже сказал тебе, что не боюсь соглядатая Ника. Я сумею от него ускользнуть.
— Нам нужно проявить благоразумие?
— Именно. Чем скорее я отсюда уйду, тем меньшая опасность мне грозит теперь, когда Ник знает, что я здесь.
— Но, Роджер, я уверена, Ник отдал этому человеку приказ убить тебя. Ты ведь угрожал ему, верно? Здесь такие узкие улицы! Он всадит тебе кинжал в спину, прежде чем ты успеешь повернуться. Я не позволю тебе рисковать.
— Но Энн, я же не могу остаться здесь на длительный срок. — Я пытался говорить легким тоном. — У тебя ведь такой маленький домик. Разве спрячешь здесь такого верзилу, как я? Подумай о неудобствах.
— Вовсе не будет у меня никаких неудобств, — мягко ответила она. — Совершенно не будет, Роджер. Домик у меня действительно небольшой, но кровать, — тут она стала тереться щекой о край моих брыж, -кровать достаточно просторная.
Вид у меня должно быть был совершенно ошалелый, потому что она тут же рассмеялась. — Думаю, это первое предложение подобного рода, которое ты получил.
— Н-нет, не совсем так.
— А я уверена, что так. И тебе это не понравилось, верно?
Я не знал, что ответить. Было бы нечестно утверждать, что я не сознавал, насколько соблазнительна она была. Она сидела так близко, и я ощущал упругую нежность ее плеча и руки. Ее необычные духи возбуждали меня. Пока я подыскивал подходящие слова, она потрепала меня по плечу и соскользнула с подлокотника кресла.
— Не нужно волноваться, милый, — мягко произнесла она, — конечно же я только пошутила. Мне нравится вводить тебя в краску. В наши дни подобного молодого человека так трудно найти. Посмотри, ведь у тебя щеки стали совершенно пунцовыми. Ах ты мой невинный!
Тут очень кстати за окном послышался шум подъезжавшей к дому кареты. Кто-то громко постучал в дверь. Энн подошла к окну и слегка приподняла занавеску. Нахмурившись, она вернулась ко мне.
— Это Фэнни Ховард, — сказала она, — я считала, что она уехала вместе со двором. Должно быть случилось что-то важное, если она вернулась. Я не могу заставлять ее ждать. Все это очень досадно, но прелестная Фэнни Ховард моя главная покровительница. — Энн импульсивно схватила меня за руку. Ее щеки полыхали румянцем. — А теперь ты уйдешь и никогда не вернешься. Я знаю тебя, Роджер. Скорее всего я никогда больше не увижу тебя.
— Я действительно ухожу, как и собирался с самого начала, но я вернусь, как только все эти неприятности закончатся.
— Нет, — она покачала головой, — ты не вернешься. Ведь в глубине души ты настоящий пуританин.
Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга.
— Ну и дурацкое же у меня чувство юмора, — произнесла она, — нужно избавляться от него. До свидания, Роджер.
Задняя дверь дома выходила в переулок. Уже почти стемнело. Я выглянул наружу — никого не было видно. Я добрался до улицы, на которую выходил переулок и уже поздравил себя с тем, что сумел избежать слежки, как вдруг из подворотни углового дома появился какой-то высокий мужчина и двинулся в том же направлении, что и я.
Я ускорил шаг, внимательно следя за ним через плечо. Он немного поотстал. Возможно его появление было простым совпадением. Я свернул на другую улицу и зашагал в противоположном от дома госпожи Уитчи направлении. Шел я довольно быстро и в течение нескольких минут не оглядывался. Когда же я наконец обернулся, высокий мужчина по-прежнему следовал за мной, и шагал он также быстро, как и я.
Теперь я знал, что это не совпадение. На улицах народу было мало, и признаюсь, все это мне не нравилось. Быть может Энн и не ошиблась относительно намерений Ника. Эта мысль была не из приятных, и я невольно нащупал рукоятку кинжала у пояса. К счастью теперь, после занятий в фехтовальном зале, я мог постоять за себя.