Джон в первый раз взглянул на арестантов.
- Опять ты, - вздохнул он, глядя на Клима. - Хлопот от тебя больше, чем от всей остальной команды.
- Зато лучше него нет у вас бойца, капитан Уорд! - Выкрикнул чей-то голос за моей спиной. Все одобрительно зашумели.
- Мы не хотели затевать бунт, капитан Уорд, - сказал Клим, - но мы знаем свои права. Дэнни О'Доннел уверял, что это золото наше по закону, а уж он-то должен знать. Он плавал еще с О'Дриссолом. Он говорил, что вся добыча, найденная на нижней палубе, всегда принадлежала матросам.
Скованный цепью Флинн с неожиданной яростью вмешался в разговор.
- Нечего сказать, хороши законы, по которым происходит дележка добычи! Все, что находят в каютах, принадлежит офицерам. Драгоценности, богатая одежда, золотые часы, страусиные перья. А что можно найти на нижних палубах и в кубриках? Только старое тряпье да стоялую воду!
Судя по общему одобрительному гулу, все остальные матросы были полностью согласны с мнением своего товарища.
Голос из задних рядов прокричал.
- И так во всем, друзья. Нас сгоняют с земли, и мы вынуждены влачить жалкое существование в городах. Устав от нищенской жизни и пресмыкательств, мы уходим в море. И что же мы получаем? Червивую еду и удары линька по хребту! И те крохи, что остаются от добычи, после того, как все самое лучшее заберут себе господа. - Я узнал голос кока Джейкса. Он всегда толковал команде о правах простых людей и о том, что они должны с оружием в руках защищать эти права.
При виде столь дружной поддержки Дэнни О'Доннел приободрился. Его рыжая голова высунулась из-за спин более высоких товарищей, и он закричал тонким писклявым голосом.
- А в кои-то веки мы нашли что-то стоящее и что же дальше? Угрозы капитана и приказ отдать нашу добычу. Разве это честно, капитан Уорд?
- Довольно, - прогремел Джон. Он оглядел возбужденные лица команды. - Прежде чем мы продолжим разговор, я хочу, чтобы все вы дали мне дельный и четкий ответ. Знали вы, что старый кодекс уже недействителен, а вся добыча будет поделена в конце похода?
Первым на этот вопрос ответил кок. Проложив себе локтями дорогу в первые ряды, он крикнул.
- Мы знали об этом, но решение было принято без нашего согласия, и нам оно не нравится. Простому человеку всегда шиш достается. Что же это получается? Сначала половина добычи отчисляется в пользу владельцев капитала. Потом десять долей забирает капитан, его помощники по две, некоторые из нас получают одну долю, а большинство только половину. И все это пропивается и прокучивается еще в походе.
- Я хочу услышать ответ всей команды.
- Знали, - неохотно и вразнобой прозвучал хор голосов.
Джон повернулся к Климу.
- Видишь? Ну а ты?
Клим озадаченно посмотрел ему в глаза.
- Я как и остальные слышал ваши слова, капитан Уорд, - ответил он, - но только я хорошенько не думал над этим. Я знал, что вы о нас позаботитесь, а больше мне ничего и не нужно. Но Дэнни сказал, что золото по праву принадлежит нам.
- Думаю, теперь ясно, что ответственность за бунт в первую очередь несет ваш О'Доннел, - заявил Джон. - К сожалению, это не освобождает от ответственности остальных. Попрошу вас, капитан Слит, сообщите мне о том, что случилось после того, как ваши люди отказались сдать золото?
- Я приказал заковать в наручники трех зачинщиков. Мой помощник, Мэт Берне, положил руку на плечо вашего матроса, тогда тот сильным ударом сбил его с ног. Зачинщиков поддержало еще человек двенадцать. Это был открытый бунт, капитан Уорд. В последовавшей схватке нам пришлось труднее, чем накануне в сражении с венецианцами. Четверо были убиты. По два человека с каждой стороны. Мэту Бернсу пробили череп.
- Кто убил помощника капитана?
- Я убил его, капитан Уорд, - произнес Клим. - Я не хотел этого, но он бросился на меня с пикой, и у меня не было другого выхода. Мне жаль, что так случилось. Помощник был хорошим парнем и нравился мне.
Я судорожно пытался придумать хоть что-нибудь, что могло бы смягчить вину Клима, но тщетно.
Я видел, как тяжело Джону объявить решение, которое он уже принял и пытался перехватить его взгляд. Однако он упорно отводил от меня взгляд.
- Вы правы, капитан Слит, - медленно произнес он, - это был бунт, и мы должны наказать зачинщиков так, как предписывает закон. То обстоятельство, что по крайней мере один из обвиняемых имеет отличный послужной список, к моему большому сожалению, не может быть принято во внимание.
Итак, все трое будут повешены. Я знал, что приговор будет именно таким, но когда услышал его произнесенным вслух, меня охватило бешеное желание не допустить его приведения в исполнение. Я оглянулся и по лицам окружающих понял, что и их обуревают те же чувства. Сдавленным голосом, которого я и сам не узнал, я выкрикнул.