Энн все еще не отпускала мою руку.
- Ты неплохо выглядишь, Роджер. Мне кажется, ты сильно вытянулся с тех пор, как я уехала из города.
- Во мне теперь ровно шесть футов.
- Ого! И тебе ведь только восемнадцать.
- Нет, уже почти девятнадцать, - поправил я.
Мы прошли в комнату, которую Аарон Блейзби использовал как мастерскую. На столе, изъеденном кислотой, стояла ступка и лежал нож с зазубренным лезвием. Вдоль стен тянулись полки заставленные бутылками и флаконами, с верхней полки нам зловеще ухмылялся череп. Вверх вела лестница без перил.
- Осторожно, - предупредила меня Энн, когда я начал подниматься, - ступени крутые и узкие. Так и должно быть, ведь лестница ведет в дамскую опочивальню.
Я чувствовал, что она смотрит мне вслед, но не оглянулся, так как не знал, как ответить на ее замечание.
Дверь на верхней площадке была отворена, и я увидел Джона, стоявшего у кровати. Он был в своем огненно-красном трико, обтягивавшем мускулистые ноги, но торс его был обнажен. Аптекарь прикладывал что-то к его плечу.
- А, это ты, Роджер, - приветливо ухмыльнулся Джон. - Я тут по дороге повздорил с одним из людей шерифа, а он возьми да и окажись человеком нервным - пальнул в меня из своего пистолета. Пуля содрала с плеча лоскут кожи.
- Если бы только лоскут, - пробурчал Аарон Блейзби, не обращая на меня никакого внимания и продолжая свою работу. Он прижег рану и теперь туго перебинтовывал ее. Аптекарь был человеком маленького роста и не особенно опрятный. Шея у него была искривлена, и он держал ее набок, склоненной к плечу.
Комната эта действительно принадлежала Энн. Я увидел на полу какой-то предмет дамского туалета, в углу валялась проволочная штуковина, на которой крепятся фижмы.
- Плечо будет побаливать, капитан Уорд, - предупредил Блейзби.
- Ничего страшного. Боюсь, для этой ищейки последствия нашей встречи будут куда более неприятные. Я перебросил его через изгородь, да так, что он макушкой взрезался в землю. Ну-с, господин аптекарь, полагаю, больше я в ваших услугах не нуждаюсь. Одеться мне поможет Роджер.
Когда Блейзби спустился вниз по крутой лестнице, Джон, скривившись от боли, поднял с кровати свою рубашку.
- Судя по твоему лицу у тебя есть для меня какие-то новости.
Я передал ему то, что сказал Уиддигейт, а потом добавил.
- В этот раз я хочу поехать с тобой, Джон. Если конечно, ты согласишься взять меня.
Он слегка застонал от боли, поднимая рубашку над головой.
- Джор что-то говорил мне об этом. Значит, хочешь стать пиратом? Ведь именно так нас отныне будут называть королевские крючкотворы.
- Мне все равно, как нас будут называть. Я хочу быть с тобой.
- Вот это характер! Ну, что же, если ты твердо решил, я возьму тебя. Мне нужны такие ребята. Я сделаю из тебя отличного моряка и воина, Роджер. Но как к этому решению относится твоя семья?
- Я им еще не говорил.
- Думаю, что им не понравится, и твоя мать во всем будет винить меня.
С минуту он стоял неподвижно, держа рубашку над головой своей здоровой рукой. Рубашка была из самого лучшего шелка и щедро украшена золотым шитьем. Того, что Джон заплатил за нее наверняка хватило бы нам, чтобы прожить целый год. Длинные золотистые волосы падали ему на плечи. Быть может, Джона и нельзя было назвать красавцем из-за ястребиного носа и массивного слишком уж квадратного подбородка, но он являл собой поистине великолепный образец силы и мужественности. Меня поразила белизна его кожи. У большинства старых моряков она приобретает оттенок красного дерева.
- Стало быть я должен встретиться с сэром Бартлеми Лэдландом, - произнес он наконец. - Это значит, что наш славный король Иаков отказался взглянуть сквозь пальцы на мои прошлые подвиги. У меня появились подозрения на этот счет еще когда констебль оцарапал мне плечо. Что ж, стало быть нам нужно торопиться. Мне вовсе не улыбается качаться на перекладине с петлей на шее. Не хотелось бы мне также составить компанию сэру Уолтеру в Тауэре.
Он имел в виду сэра Уолтера Рэли, смертный приговор которому был вынесен еще несколько лет назад и который до сих пор томился в Тауэре. [18] Сэр Уолтер был последним из великой плеяды людей, окружавших королеву Елизавету. Прежняя непопулярность его была теперь забыта, а заслуги по достоинству оценены, ибо он в самом деле являлся одним из наиболее разносторонних и выдающихся людей своей эпохи. Вся Англия негодовала на то, как с ним обошлись, тем более, что никто не верил в сфабрикованное обвинение в измене, на основании которого был вынесен приговор. Всем было отлично известно, что король Иаков отобрал у него поместья и имущество, дабы разделить все его достояние между своими фаворитами.
18
Тауэр - тюрьма, где содержались коронованные и другие знатные преступники. Ныне - арсенал и музей средневекового оружия и орудий пыток.