- Это будет нелегко.
- Знаю. Возможно мне это будет еще труднее, чем тебе. Я вижу, ты мне не веришь, но… ведь его голос с кормы доносился не только до тебя, но и до меня. Прошлого не вернешь, но я все-таки уверен, что действовал для блага всех. Я не хочу превращать, реи своего судна в виселицы.
У меня перехватило горло от волнения.
- Я не думал, что ты так переживаешь о случившемся.
- Мне было очень тяжко. Тяжко потому, что я мог бы положить всему этому конец, произнеся лишь одно слово. Порой труднее всего иметь власть над жизнью других людей.
- Ты говорил мне, что нечто подобное может случиться. Помнишь, когда мы шли в Эпплби - Корт? Думаю, мне вообще не стоило ехать с тобой.
- Я рад, что ты здесь, - быстро проговорил он. - Выбрось все эти глупости из головы. Если бы не ты, где бы мы сейчас были?
- Я понимаю, что на твоей стороне доводы рассудка, но поверь мне, бедняга Клим не хотел зла. Он убил Слита, чтобы спасти меня.
- Быть может ты мне не поверишь, Роджер, - он улыбнулся и опустил руку мне на плечо, - но в эти последние дни я бы охотно поменялся с тобой местами.
Мы вели нашу беседу в углу рулевой рубки. Джон выглянул наружу и отрывисто отдал какое-то распоряжение человеку за штурвалом.
- Подходим к Гулетте, - сообщил он. - Скоро узнаем, что за время нашего отсутствия предпринял наш приятель бей. Не исключено, нас ждет впереди такая драка, какой ты еще не видывал, Роджер. - Он снова улыбнулся. - Значит ты больше не обижаешься на меня? Отлично! У меня словно огромный камень с души свалился.
Когда мы вышли на полуют, нашим глазам предстала мирная картина. На рейде прямо перед нами под английским флагом стояла «Ла Солдерина».
- Если бей не наложил свои лапы на эту богатую добычу, быть может, он выполняет и другие свои обязательства, - неуверенно произнес Джон. - Лично меня это удивляет. Ведь он жаден и ненасытен, как акула. Хотя, конечно, он не знает как закончился наш поход, и это, возможно, его останавливает. Но в любом случае нам необходимо держаться начеку.
Еще прошлым вечером было принято решение о том, что к причалу подойдут лишь три наших корабля, а остальные останутся на рейде. Однако большая часть капитанов собралась на берег, и некоторые из них были сейчас с нами. Они так же как и Джон были немало озадачены миром и спокойствием, которые царили в порту. Все внимательно вглядывались в приближавшуюся береговую линию. Постепенно вырисовывались знакомые детали.
- Над нашими складами виднеются два флага, - объявил Джон, пристально глядя вперед. - Один английский, другой голландский. Думаю у Хейта и его людей особых проблем не было. Меня это удивляет, но тем не менее это так.
- Рад снова видеть вас, капитан Уорд, - приветствовал Джона Хейт. - Последние недели спать мне приходилось лишь урывками, но даже во сне мне мерещилось, что язычники лезут через стены и собираются нас прикончить.
- Значит наяву все было в порядке?
- В полном, сэр. Не пропало ни мотка веревки, ни куска шелка.
Когда ему сообщили о смерти Слита, он перекрестился и произнес.
- Мир его душе. - И почти тут же добавил. - Значит капитан теперь я.
- Да, и я уверен, вы будете отличным капитаном.
- Постараюсь. Команда у нас великолепная. Один к одному. Все ирландцы. И честные ребята, разумеется, за исключением Дэнни, которого теперь уже нет.
Внешне комнаты, которые мы занимали, не изменились. Вдоль стены на корточках расположились несколько работорговцев. Здесь же находилось еще несколько туземцев довольно зловещего вида. Однако с какой целью они здесь собрались, было неясно. Абадад приветствовал меня с крайней почтительностью. Приветливая улыбка преобразила его безобразное лицо. Ухватив меня за рукав, он потащил меня на балкон.
- Сидди, - прошептал он. - Они совали свой кос во все углы. Помещения несколько раз обыскивались по приказу алькальда.
Меня охватило отчаяние. Я понимал, сколько работы мне предстоит для того, чтобы возобновить запасы. Абадад успокаивающе покачал головой.
- Не волнуйся, Сидди, твой недостойный слуга сумел перевезти все важные бумаги в свой дом в Тунисе. Они в безопасности. Там же тебя ждут письма.
Письма из дома! Ничто не могло принести мне большую радость. Чудом было уже одно то, что письма из дома вообще доходили сюда. Ведь они проходили через множество рук, долго шли по суше, а затем совершали полное превратностей путешествие по Средиземному морю. Большая их часть терялась в дороге.
Одно письмо было адресовано мне лично. Написано оно было почерком тети Гадилды, и даже до того, как я сломал печать, я понял, что вести в нем содержаться нерадостные. Я читал его будто в тумане, а потом машинально выпустил исписанные листики, и они опустились на пол.