- Боюсь, я не заслуживаю этого имени, - ответил я.
- Из-за маленькой слабости, которую ты только что допустил? - На ее лице появилась озорная лукавая улыбка. - Или у тебя есть сомнения относительно твоего поведения в будущем? В самом ближайшем будущем?
- Нет сомнения, ожидания, - ответил я.
Она снова поставила свечу на стол. Я обнял ее.
- Энн…
- Да, Роджер.
- Мы ведь с тобой говорили о настоящем?
- Да, сегодня принадлежит нам с тобой, - порывисто дыша ответила она, - и мы можем насладиться им, если пожелаем. Ты хочешь этого, любимый?
Я поднял ее и понес к лестнице. Шел я осторожно, не отрывая глаз от ее лица.
- Ступеньки узкие и крутые, как в твоем старом доме, - промолвил я. - Помнишь, что ты тогда сказала?
- Да, - прошептала она. - И я помню, как ты тогда смутился. Сейчас ведь все по-другому?
Вместо ответа, я прижался губами к ее щеке. Она тихонько рассмеялась.
- Ты понесешь меня на руках? Как это прекрасно.
Уже посередине лестницы она счастливо вздохнула.
- Мне кажется, что твои сильные руки уносят меня куда-то ввысь, туда, где нет ни забот, ни печалей. Если бы только нам не нужно было вновь спускаться вниз!
40
Большую часть следующего дня я все-таки провел на козлах рядом с кучером. Было довольно тепло, и у меня, как у слуги не было никакого оправдания для того, чтобы оставаться в карете вместе со своей госпожой.
Я надвинул бобровую шапку на самые брови и смотрел прямо перед собой на дорогу. К счастью шапка и великолепная коричневая ливрея совершенно изменили мою наружность, и никто из встречных не обращал на меня ни малейшего внимания. Кучер оказался угрюмым молчаливым типом и разговаривали мы очень мало.
К концу дня стал накрапывать дождик, и Энн забарабанила кулачком по деревянной перегородке. Она явно требовала, чтобы я присоединился к ней. Когда я уселся напротив нее, она вся подалась вперед. Глаза ее радостно сияли.
- Роджер, Роджер, Роджер! Боже, какой же красавец - слуга из тебя получился. Такой высокий, стройный… Может быть и дальше останешься у меня в услужении? - Она лукаво улыбнулась. - У меня найдется для тебя много работы.
- Боюсь, меня очень скоро разоблачат. Думаю, у кучера и так уже зародились на мой счет большие сомнения. Правда я несколько раз попробовал употребить в речи воровской жаргон, но вряд ли мне удалось сбить его с толку.
- Глупый! Конечно нет. Он уверен, что я сбежала от мужа, а ты мой любовник, и надел ливрею, чтобы было удобней укрыться от погони. Я намекнула ему об этом еще до начала нашей поездки.
- Мне кажется, ты позаботилась решительно обо всем.
Она помрачнела.
- Да, я постаралась подумать обо всем. Именно поэтому я и не хочу обманывать себя несбыточными надеждами. Разумеется было бы чудесно надеяться на продолжение наших отношений, но я понимаю, что это невозможно. Больше того, я считаю, что как только мы доберемся до Лондона, нам сразу же следует расстаться. Ты будешь в большей безопасности один на улицах Лондона, чем в карете, вместе с миссис Энн Тернер. Нику известно, что я уехала из Лондона, и он несомненно уже разослал своих людей на мои поиски.
Карета медленно двигалась по окольным дорогам Суррея, разбрызгивая жидкую грязь. По-прежнему хлестал дождь. Через боковые занавески внутрь попадали крупные капли, падали на сиденья. Мы говорили о будущем. Энн была очень серьезна.
- Ты должен как можно скорее уехать на континент, - настаивала она. - Почему бы тебе не поехать во Францию? Язык ты знаешь, а я слышала, что их король мудрый человек. Думаю, он смог бы найти применение для тебя. Ему наверняка нужны опытные моряки.
- Гарри Гард здорово бы посмеялся, услышав твои слова. Морского опыта у меня как раз достанет для того, чтобы служить юнгой. Но не беспокойся, все уже обговорено, я еду на Восток. Меня не будет в Англии три года.
- Три года! - в ее голосе звучало такое уныние и горечь, что я еще острее почувствовал свою вину за то, что случилось. - Значит, может случиться так, что мы с тобой никогда не встретимся. Три года это почти целая вечность. Если все случится так, как я планирую, когда ты вернешься, меня уже в Лондоне не будет. И быть может ты не сумеешь меня разыскать. - Она грустно посмотрела на меня, - а быть может и не захочешь.
Я попытался, чтобы мой голос звучал легко и непринужденно.
- Неужели ты думаешь, что я вернусь оттуда с женой? Могу твердо обещать тебе, что этого не случится. Темнокожие женщины не в моем вкусе.
- Дело не в этом. Ты забудешь меня за эти три года. И я боюсь, что ты захочешь забыть меня. - Она приподняла боковую занавеску, чтобы узнать, изменилась ли погода, но тотчас же вновь опустила ее: по-прежнему шел сильный дождь, и ее рукав сразу же стал мокрым. Мокрыми были и ее глаза, но, я уверен, не от дождя. - Может быть все это и к лучшему. Если мы расстанемся сейчас, ты всегда будешь вспоминать меня с теплым чувством. Я бы хотела, чтобы ты вспоминал меня именно так.