Все больше ругались — до хрипоты, до дрожи в пальцах, до сердцебиения… И расходились врагами не на жизнь, а на смерть. А сейчас, выходит, нас внук помирил и подружил…
— Послушай,— задал я вопрос, который не давал мне покоя,— а как мы эту куклу сделаем?
— Не твоя забота,— Матвей снова напустил на себя загадочный вид, но увидев, что я недовольно поморщился, сжалился и объяснил: — Ты моего приятеля помнишь, Ивана Васильевича? Иван проработал всю жизнь в банке, я думаю, он нам поможет… А вот и он, легок на помине… Точен как часы…
За стеклянной дверью переминался с ноги на ногу сухонький, невысокий старик в очках, с улыбкой на лице. Матвей пошел открывать, и вскоре я уже пожимал маленькую крепкую руку Ивана Васильевича.
Мы поговорили пару минут о том, о сем, а в основном, о здоровье, и я стал прощаться:
— Мне пора… Настя волнуется…
— Еще не время,— жестко оборвал меня Матвей.— Посиди с полчасика… Ничего с твоей Настей не случится… А чтобы не скучать, сыграем в дурака…
— Раз у нас собралась такая славная компания, давайте сыграем в тысячу,— предложил Иван Васильевич.
— В тысячу не успеем,— сказал Матвей.— В пятьсот самый раз…
Мы сыграли три партии. Иван Васильевич первым набрал пятьсот, и Матвей отпустил меня:
— Можешь идти к своей Насте… Я тебя буду держать в курсе…
На проспекте горели редкие фонари. Но я все-таки разглядел пару ребят в джинсовых костюмах, сидевших на скамейке.
И тогда меня осенило — а ведь Иван Васильевич, который приходит к Матвею перекинуться в картишки и тем скрасить его дежурство, и есть тот самый «покупатель», о котором Матвей сказал по телефону Андрюше. И задержал меня Матвей вовсе не для игры в карты, а для того, чтобы сделать вид, что мы ведем переговоры относительно продажи недвижимости (дача) и движимости (вездеход).
В который уже раз я восхитился Матвеем: все предусмотрел, ничего не упустил. Но на душе у меня скребли кошки: вдруг начнутся новые приключения? А мне так хочется отдохнуть… Ну нет ни минуты покоя с тех пор, как появился Андрюша…
ДЕДЫ ИГРАЮТ В КУКЛЫ
И вот мы снова сидим в Андрюшиной комнате в прежнем составе: Матвей, Андрюша, я и Бледнолицый. Словно и не было этих тревожных дней.
Мы старательно улыбались друг другу. Мы знали, что так нужно вести себя на дипломатических переговорах или приемах. В душе ты можешь люто ненавидеть сидящего напротив и при этом костерить его последними словами, но по правилам дипломатического этикета ты обязан изо всех сил улыбаться, а с твоих губ должны слетать лишь самые любезные выражения.
Впрочем, Матвей не утруждал себя дипломатическими правилами. Взгромоздив на стол сумку, с которой ходил по магазинам, он вытащил из нее пачку денег, перевитую бумажными лентами с красной полосой — прямо из банка.
— Ну что ж, стервятники, получайте свою добычу,— И бросил ее на стол решительным жестом опытного карточного игрока.
— Дед Матвей большой оригинал,— спасая положение, Андрюша попытался перевести все в шутку.
— Очень остроумный человек,— очаровательно улыбаясь, Бледнолицый вертел в руках пачку.
Я в испуге опустил глаза. По первоначальному плану, пачки должен был вручать я. Матвей считал, что моя простодушная физиономия вызовет абсолютное доверие у Бледнолицего, а потому вся операция пройдет без сучка и задоринки. Я высказал сомнение, присовокупив, что на моей так называемой простодушной физиономии все будет написано крупными буквами, и Бледнолицый без труда обо всем догадается. Подумав, Матвей взял в свои руки непосредственное исполнение операции.
— Чего ты разглядываешь? Все как в аптеке.— Матвей потянулся к палке.
Бледнолицый поспешно бросил пачку в свою сумку. Матвей выкладывал одну за другой пачки, а Бледнолицый не глядя отправлял их в сумку.
— Все, как в банке,— подал я голос.
Андрюша провожал каждую пачку взглядом. Я видел, что он считает. А когда все пачки очутились в сумке Бледнолицего, мне показалось, что на лбу Андрюши зажглось табло — с суммой сделки. Андрюша закрыл глаза, и на лице его появилось подобие улыбки.
Некоторое время мы сидели, молча поглядывая друг на друга. Вроде бы дело сделано и пора расходиться. А расходиться просто так неудобно. После успешного завершения переговоров полагается чокнуться бокалами с шампанским. Мы, конечно же, не хотели с Бледнолицым чокаться даже кружками с чаем.
Андрюша напускал на себя хмурый вид, приличествующий данной ситуации. А на самом деле ему хотелось расслабиться. Он испытывал удовлетворение от проделанной работы и страдал от того, что не с кем поделиться радостью.