Андрюша с иронической улыбкой выслушал мою исповедь. По его виду я понял, что он не поверил ни одному моему слову. И тогда я снова вспылил:
— Наглец, как тебе такое взбрело в голову?
Я почувствовал, как что-то сильно сжало сердце, пошарил в кармане, нашел пузырек с таблетками, торопливо глотнул сразу две… Прислонился спиной к яблоне и закрыл глаза.
— Дед, а дед,— тихо позвал Андрюша.
Я молчал.
— Дед, ты чего? — по голосу внука я понял, что он забеспокоился.
Сжав зубы, я не издавал ни звука.
— Дед, ты живой? — в голосе внука послышался неподдельный испуг.
— Еле живой,— больше я не мог испытывать его терпение и открыл глаза.
— Дед, я пошутил,— Андрюша прижал руку к груди, точно просил у меня прощения.— Забудь все, что я тебе говорил. Ты в порядке?
— Нормально.— Мне и вправду стало легче, сердце отпустило. Наверное, прикосновение к яблоне оказалось для меня целительным.
— Дед,— Андрюша обнял меня за плечи и повел к дому,— а не вздремнуть ли нам минут пятьсот? Я не спал в поезде, а ты встал ни свет ни заря, завел вездеход, доехал до города, ждал меня на вокзале, потом добирался до дачи… В общем, устал…
— Устал как собака,— согласился я.
Мою обиду на внука как рукой сняло. Ну, пошутил мальчишка, прямо скажем, неудачно пошутил. А я, старый дурень, тоже хорош. Раскричался, расшумелся… Внук первый день, как приехал, пять лет не виделись, а я на него ору. Чуть-чуть не поссорились…
Наконец я с удовольствием прилег на диванчике на веранде. Андрюше мы отвели отдельную комнату — как-никак гость.
БРАТ МИЛОСЕРДИЯ
Андрюша держал свое слово. Целую неделю не заводил речь о завещании. Я, честно говоря, уже и забыл о нашей с ним стычке. Как вдруг все началось сначала…
На завтрак Настя испекла драники. Мы с Андрюшей наперегонки уплетали румяные хрустящие оладьи.
— А где Анюта? — спросил я.
— Пошла на озеро, там она делает гимнастику этих… как они называются? — Бабушка забыла слово.
— Йогов,— подсказал Андрюша.
— Вот-вот, йогов,— обрадовалась бабушка,— потом поплавает немного и придет. Что-то задерживается…
Бабушка с гордостью за дело рук своих глядела на Андрюшу. Нельзя сказать, что он поправился или растолстел за эту неделю, но мордочка округлилась, на щеках засиял румянец.
Настя отправилась печь очередную порцию драников, и Андрюша спросил:
— Дедушка, а не пора ли нам вернуться к прежней теме?
— Какой? — не понял я. Воспользовавшись отсутствием Насти, я налег на драники, обильно полив их сметаной.
— О завещании,— напомнил внук.
Я поперхнулся, закашлялся, Андрюша ловко хлопнул меня по спине, и я с трудом проглотил картофельную оладью.
— Ты же сказал, что это шутка,— сказал я.
— Когда я говорю о делах, я не шучу,— произнес Андрюша таким тоном, что я почувствовал себя нашкодившим школьником, который получает нахлобучку от строгого учителя.
— Я не вижу смысла в завещании,— я дал себе слово не заводиться и потому говорил спокойно,— ведь и так все достанется тебе, ты же единственный наследник.
— Сперва все достанется родителям,— сухо уточнил Андрюша.
— Но потом же — тебе,— я и не заметил, как закричал.
Из летней кухни послышался голос Насти:
— Я уже несу. Зачем, спрашивается, кричать, когда я все слышу.
Настя принесла полную миску драников. И тут на дорожке появилась Анюта. Она шла вприпрыжку, размахивая полотенцем.
— А вот и я,— объявила радостно Анюта.
Она чмокнула бабушку в щеку, обняла, поцеловала меня — такой ритуал у нас заведен был давно — и поздоровалась с Андрюшей.
Я обрадовался Анютиному приходу — хоть на время прекратятся странные разговоры о завещании. Как будто нам не о чем больше поговорить!
И вдруг меня осенило. Андрюша обиделся на родителей за то, что они не взяли его с собой за границу, хотя прекрасно знает, что в Африку детей не пускают. И чтобы насолить родителям, Андрюша хочет лишить их наследства. Нет, я ему не поддамся.
— Быстрее садись завтракать, а то драники остынут,— проворчала бабушка для порядка, на Анюту грех было сердиться — столько в ней было непосредственности, доброты.
Анюта положила на тарелку драник, подумала-подумала, добавила еще один, капнула сметаны и, старательно пережевывая, стала есть.
— Это что, все? — Бабушка и не думала скрывать своего недовольства.
— Все. — Анюта была настроена решительно.— А чай без сахара!
— Кнопка,— рассердилась бабушка,— что с тобой стряслось?
— Наверное, у нее пропал аппетит,— философски заметил я, накладывая себе новую порцию оладушек.
— Кнопка села на диету,— рассмеялся Андрюша,— я слез, она села…