Увиденное не порадовало. На лице княжны, казалось, намертво приклеилась приветливая маска. А вот в глазах была пустота. Словно вся жизнь ушла из них в момент знакомства. Девушка кивала в нужных местах, спрашивала о чем-то, но опытный глаз видел, что она всего лишь старательно следует этикету. В конце концов, так он и сам умел, возможно, немного даже лучше.
Поговорив еще немного и предупредив княжну, что на следующей неделе Ее Величество королева планирует посетить летний дворец, чтобы поближе познакомиться и обсудить свадебные приготовления, кронпринц поспешил откланяться. Этот раунд остался за княжной. Ну что ж, проигрывать он тоже умел. Одно сражение — еще не война, а у них впереди целая жизнь.
Вернувшись в особняк, Генрих постарался не забивать себе голову лишними мыслями. Брать с собой служебные бумаги строго настрого запретил король, боясь, что сын вместо ухаживаний за невестой снова закопается в работу. Поэтому принцу ничего не оставалось, как подыскать себе какое-нибудь занятие. На рыбалку выходить уже было поздно, рыбаки как раз возвращались с озера. Поэтому Генрих не придумал ничего лучше, чем устроить конную прогулку.
Когда вечером, уставший и запыленный, Генрих возвращался в поместье, он сожалел только об одном: что ему, как и всем братьям, достался именно отцовский огненный дар. Водник или, на худой конец, земляник пригодились бы сегодня намного больше, но и огневику нашлась работа в деревенской кузнице. И вообще, день получился гораздо лучше, чем можно было ожидать, судя по его началу.
Не став снова гонять слуг, кронпринц в сопровождении охраны опять спустился к озеру. Туда, где прикрытая мысом от любопытных дамских глаз, пряталась небольшая купальня. Вода в озере, несмотря на теплую погоду, была холодной. Вынырнув, Генрих отфыркался размашисто поплыл вдоль берега, наслаждаясь каждым движением.
Отплыв немного, повернул обратно. Над озером постепенно начинали сгущаться сумерки, а Генрих слишком давно не позволял себе длительных отпусков в Принценхауз. Не хотелось бы в темноте угодить в течение, о котором он не знает или забыл. Осенние и зимние шторма постоянно меняли рельеф берега, создавая новые мели, течения и омуты. Выбравшись на мостки, принц с благодарностью принял полотенце, поданное одним из охранников.
Растершись и одевшись, Генрих предложил ребятам тоже освежиться. Но те ответили, что лучше сначала сдадут смену. Понятливо кивнув, кронпринц не стал тянуть, отправившись в дом, где его уже ждали ужин и последние новости. Там, сменив охрану и отпустив тех, кто сопровождал его целый день, Генрих устроился на балконе, любуясь видом. Вот теперь можно и подумать о завтра.
Кронпринц не знал, что в замке Либуше сейчас точно также прикипела взглядом к озеру. Пани Мерана уже несколько раз пробовала зазвать княжну в комнаты. Балкон, хоть и широкий, продувался всеми ветрами. Застудится перед свадьбой, князь со всей свиты голову снимет, что не уследили. Но княжна уперлась, что ей не холодно и все тут. И так и осталась сидеть, позволяя ветру играть выбившимися из косы прядями.
Не вытерпев, Мерана позвала Добыславу. Поначалу они с воеводиной косились друг на друга, выясняя, кто из них главнее в невестиной свите. Мерана, вроде, и старше, и роду не хуже, и муж ее покойный князю Любомиру в столице служил, а не по захолустьям. Но Добыслава, хоть почти и не появлялась в Любице, все равно оставалась князю сестрой. Ну вот как тут быть?
В конце концов, почтенная женщина рассудила, что делить им нечего. Рано или поздно Добыслава со своим воеводой уедут, ведь у них дома и граница, и воеводство, и дети малые. А она — пани Мерана — останется с княжной по велению князя: утешить, присмотреть, посоветовать… Так стоит ли ссориться из-за какого-то месяца? Вот и сейчас, вместо того, чтобы мучиться самой, выясняя, какая муха укусила покладистую, в общем-то, княжну, Мерана велела звать воеводину. Пусть сама родню увещевает.
Добыслава как раз шепталась с мужем когда за ней прислали.
— Что, не глянулся нашей княжне заксонский крулевич? — С тревогой спрашивал Богувер.
— Не глянулся, — вздыхала Добыслава.
— Ну и зря. Сразу видно, серьезный мужчина, воин. Не какой-нибудь сопляк.
— То-то и оно… — Добыслава снова вздохнула.
— Я тут с заксами переговорил на досуге, — продолжал Богувер, — дружинники ихние на него только что не молятся. Говорят, крулевич за своих — в огонь и в воду. Ну, и они — за него, понятное дело.