– По-моему, она обрадовалась моему появлению, – довольно сказала Эбби, беря повод у него из рук.
– Она скучала по тебе.
– А я по ней.
Бен открыл ворота, и молодая лошадь устремилась наружу. В каждом ее движении сквозила энергия и возбуждение, и все же повод, в котором вела ее Эбби, не был натянут до конца. Бен оглядел кобылу критическим взглядом.
– Она напоминает мне Вилки Шлем. Что за шаг у него был!
– Это когда ты работал в Януве? – Янув-Подляски был знаменитым польским конезаводом по разведению арабских лошадей. Именно оттуда происходили многие знаменитые «арабы»: Сковронек, Витрас, Комета, Негатив и Баск.
Бен кивнул, и глаза его затуманились от воспоминаний о далеких годах.
– Меня взяли на работу в Янув, когда мне было пятнадцать.
Эбби заметила, что в последнее время Бен стал вспоминать все более отдаленное прошлое.
– Это было накануне войны с Германией, и многих ребят-конюхов призвали в армию, – задумчиво продолжал Бен.
Эбби много раз слышала эту полную трагизма историю. Поляки самоотверженно пытались спасти самых ценных жеребцов и кобыл от вторжения немецких войск, а наткнулись на русскую армию, вошедшую в Польшу с другой стороны. Одних лошадей оставляли на фермах, попадавшихся по пути, другие, включая знаменитого Офира, отца Вилки Шлема, были конфискованы русскими. Бен часто рассказывал об ужасах нацистской оккупации, о кошмарных бомбежках Дрездена, унесших жизни двадцати одной великолепной лошади, о знаменитых производителях, которые не смогли пережить все это, о маневрах, которые позволили сразу же после войны учредить над Янувом-Подляски английскую юрисдикцию, о своей иммиграции в Соединенные Штаты. На самом деле его отправили в Америку сопровождать ценнейшего жеребца, который скончался от колик во время долгого морского путешествия.
Еще девочкой Эбби дрожала от страха, слушая его истории. Мурашки до сих пор бежали у нее по коже, когда она представляла, как Бен ведет лошадь по разрушенному Дрездену, а сверху сыплются бомбы.
Завидев кобылу, которую вела в поводу Эбби, в соседнем загоне призывно заржал жеребец – сын Нахр-эль-Кедара. Бен одарил его укоризненным взглядом.
– Выглядит неплохо, но разве обладает он сердцем, дыханием, выносливостью, необходимыми для скачек? – Старый конюх пожал плечами. – Сколько раз я спорил с твоим отцом, но он никогда меня не слушал. Для него было главным, чтобы у лошади была красивая голова.
– Я помню, – ответила Эбби. Бенедикт Яблонский строил свои суждения на основе принятых в Польше взглядов, в соответствии с которыми определяющим принципом в селекции лошадей служила их пригодность для скаковых соревнований. Эбби соглашалась с ним, хотя это ставило ее по другую сторону баррикад с собственным отцом.
Бен никогда не соглашался с практикой родственного скрещивания, которое широко практиковал Дин, повязывая дочь с отцом или брата с сестрой. Он называл это «кровосмесительством». В результате получались красивые лошади, которые тем не менее нередко обладали значительными физическими недостатками или даже серьезными изъянами. Эбби считала, что в результате этой порочной практики качество лошадей, которых производил Ривер-Бенд, неуклонно падало.
Эбби привела молодую кобылу на корду[13] и пристегнула повод к направляющей проволоке. Взяв в руки кнут, она вывела лошадь на середину площадки.
Эбби росла на ферме. Других детей в близлежащих окрестностях не было, и она с самого раннего детства привыкла смотреть на лошадей, как на своих единственных друзей. Они превратились в ее приятелей, партнеров по играм и хранителей ее секретов. Однако не только одиночество влекло ее к этим животным. Любое выражение преданности с их стороны было искренним и неподдельным. В отличие от людей, они не умели притворяться и были не способны предавать.
Почти все подруги Эбби прошли в свое время через увлечение лошадьми, но у нее эта страсть осталась навсегда. Рядом с этими красивыми благородными животными она ощущала себя в своей стихии, и чувство это было неизменным.
Позволяя лошади расслабиться, Эбби пустила ее легкой рысцой по кругу против часовой стрелки и краем глаза увидела, как Бен Яблонский повернулся и отошел от ограды. Это заставило Эбби усмехнуться. Бен ни за что не допустил бы, чтобы кто-нибудь занимался с молодой лошадью без его надзора. Похвалы из его уст раздавались редко и обычно иллюстрировались тем или иным действием с его стороны. Как, например, сейчас.
* * *