– Для этого существуют салфетки, – напомнила Эбби, подталкивая стопку салфеток поближе к бокалу с мороженым. Она сгорала от стыда за дочь, которая совершенно не умела вести себя за столом.
Ни капельки не смутившись, Иден глубоко погрузила ложку в долгожданное лакомство, и в ту же секунду живописный водопад, состоящий из подтаявшего мороженого, густой шоколадной массы и взбитых сливок, хлынул через край. Однако девочка была начеку: вовремя подставив ладошку, она запихала сладкое месиво обратно в бокал, а затем слизала остатки с пальцев.
– М-м-м, вкусно…
– Посмотреть, так просто слюнки текут, – согласился Маккрей.
– Хочешь попробовать? – Иден протянула ему ложку, на которой лежал гигантский ком мороженого и шоколада. Однако он вежливо отказался, и ей пришлось проглотить мороженое самой. Невероятно, но она каким-то образом умудрилась при этом не уронить ни капельки на стол или платье.
Впрочем, девочка вскоре наверстала упущенное. Не прошло и нескольких минут, как ее мордашка, руки, живот, стол вокруг нее – все было покрыто липким слоем жидкого мороженого. Эбби с тоской вспомнила не столь давние времена, когда сама кормила ее с ложечки. Самостоятельная же еда неизменно превращалась в подлинную пытку, причем Эбби подвергалась этой пытке по нескольку раз на дню. Чтобы немного отвлечься от этой невыносимой картины, она обратилась к Бену:
– Ну как пирог?
– Неплох, а все же хуже, чем у твоей мамы.
– Кстати, как поживает твоя мать? – подхватил удобную тему Маккрей.
– Спасибо, не жалуется.
Эбби протянула чашку официантке, которая принесла горячий кофейник.
– А ты знаешь мою бабушку? – осведомилась Иден, извлекая из бокала очередной бесформенный ком мороженого. Пока она несла ложку ко рту, половина вылилась на стол. Эта ложка в ее руке была похожа на самолет, беспощадно бомбящий поле.
– Да.
– Я редко у нее бываю, – совсем как взрослая, вздохнула Иден, задумчиво размешивая в бокале остатки мороженого. Подняв ложку, с которой капала сладкая жижа, она внезапно замерла. – Мамочка, смотри! – удивленно воскликнула кроха, показывая в сторону Маккрея ложкой, продолжавшей «бомбить» стол.
– У Маккрея мизинец такой же кривой, как у меня!.. Эбби едва не поперхнулась. Это было как обухом по голове… Она отупело воззрилась на кривой мизинец Маккрея, оттопыривавшийся от кофейной чашки, которую он держал на весу. Его взгляд не выражал ничего, кроме изумления, и она осознала, что важность только что высказанного наблюдения еще не дошла до него. У нее еще есть шанс замять эту опасную ситуацию. Главное – не медлить!
– Иден, своим мороженым ты залила весь стол! – Эбби молниеносно схватила маленькую ручонку с длинной ложкой, чтобы Маккрей не успел обратить внимания на этот искривленный мизинчик. – Ты что, не видишь, что делаешь? Гляди, какую грязь развела!
– Нет, мам, ты видела, какой у него мизинец?
Эбби громко затараторила, пытаясь заглушить слова дочери. Господи, лишь бы Маккрей не расслышал!
– Кажется, это мороженое лишнее, милая моя! Оно в тебя уже не лезет. Ты не ешь, а играешь!
Краешком глаза она заметила, как Маккрей поставил свою чашку на стол. Морщины на его лбу стали глубже…
– О чем это она?
Эбби притворилась, что не слышит его вопроса. С преувеличенной строгостью она вырвала ложку из липких пальчиков Иден и сунула обратно в бокал. Потом столь же порывисто схватила салфетку.
– О, Боже, да у тебя на животе мороженого больше, чем в животе! Ты вся по уши в шоколаде! Он на тебе везде, даже в волосах. А твое праздничное платье? Ты только посмотри, на что оно похоже! Ну что мне с тобой теперь делать!
Смочив салфетку в воде из своего стакана, Эбби принялась энергично оттирать наиболее жирные пятна с личика и рук дочери. Однако Иден отлично понимала, что успела завладеть вниманием Маккрея, а потому не оставляла попыток разъяснить ему, в чем дело. Правда, стоило ей только снова открыть рот, как мать начала ожесточенно тереть мокрой салфеткой ее губы, делая вид, что уничтожает «усы» от шоколада.
Когда же салфетка рассыпалась в мелкие катышки, Эбби вскочила с места и подхватила Иден со стула на руки.
– Пойдем-ка лучше в наш номер. Там я тебя как следует отмою. Да и ложиться тебе пора.
Не обращая внимания на возмущенные протесты дочери, она повернулась к Маккрею, посмотрев ему прямо в сузившиеся от подозрения глаза. Ее сердце сейчас грохотало, как паровой молот, и Эбби была почти уверена, что он слышит этот громоподобный стук.
– Прошу прощения, – выговорила она, сама до конца не понимая, что заставляет ее извиняться перед этим человеком. – Иден, поблагодари мистера Уайлдера за мороженое и попрощайся с ним. Тем более что завтра рано утром мы уезжаем и больше с ним не увидимся. – Во всяком случае, ей очень хотелось надеяться на это.
– Но…
– Иден! – Эбби взглядом заставила свою дочь испуганно замолчать, однако в следующую секунду сама оцепенела от ужаса. Маккрей встал с места, преградив им путь.
– Спасибо за мороженое с глазурью, мистер Уайлдер, – покорно пролепетала маленькая Иден.
– Не стоит благодарностей. Может быть, в следующий раз твоя мама позволит тебе доесть мороженое до конца.
– Ага… – произнесла Иден без особой надежды в голосе.
– Что ж, прощай, Иден.
Сердце у Эбби подскочило вверх и забилось где-то в горле, когда она увидела, как Маккрей протягивает ее дочери руку.
– Нет-нет, не нужно этого, – быстро вмешалась она. – У нее руки липкие. – Эбби бросила беспомощный взгляд на Бена. – Ну что, идем?
Однако Маккрей не обращал на Бена ровным счетом никакого внимания. Он не отрываясь смотрел на маленькую ручонку Иден, покоившуюся на плече матери. И Эбби не было нужды гадать, что его так заинтересовало. Верхняя фаланга мизинца девочки заметно загибалась вверх. Затем он перевел свой ошеломленный взгляд на нее. Эбби затаила дыхание, лихорадочно пытаясь сообразить, что же делать теперь, когда правда наконец начала медленно доходить до его сознания. Бен попытался перехватить инициативу. Сделав шаг вперед, он почтительно проговорил:
– Большое спасибо за пирог и кофе. Все было очень вкусно.
– На здоровье, – рассеянно откликнулся Маккрей.
– Да-да, спокойной ночи, мистер Уайлдер, и еще раз спасибо за кофе.
– Подожди-ка. – Он двинулся за ней, но дорогу ему с неизвестно откуда взявшейся прытью преградила официантка:
– Ваш счет, сэр!
Выскочив из кафе, Эбби быстро пошла по гостиничному коридору, едва не срываясь на бег. Нужно было как можно быстрее добраться до номера. От быстрой ходьбы Иден тряслась у нее на руках, как кукла. Она оглянулась, чтобы лишний раз удостовериться, что, кроме Бена, за ней никого нет. И все же тревога не отпускала ее. В полной безопасности они будут только тогда, когда вместе с Иден запрутся в своем номере.
Рука дрожала, никак не попадая ключом в замочную скважину. Пришлось поставить Иден на пол, чтобы действовать обеими руками. Она лишь один раз на мгновение подняла голову – когда наконец подошел Бен. Следом за ним спешил Маккрей. Было видно, что он во что бы то ни стало намеревается догнать их.
– Он знает, – коротко бросил Бен.
Эбби знала, что он поступил правильно, и от этого только почувствовала еще большую злость. Злость на саму себя, Бена, Маккрея, Иден – на всех! Зачем ему было знать это? Почему он просто не остался в стороне? Наконец ключ попал в скважину, и она толчком распахнула дверь. Однако руки ее бессильно повисли. Она даже не попыталась втолкнуть Иден в комнату. Зачем? Маккрей был уже здесь. И все же она отказывалась смотреть на него, отказывалась смириться с мыслью, что он рядом.
– Был бы очень благодарен тебе, Бен, если бы ты на время забрал Иден. Нам с Эбби нужно поговорить наедине, – произнес Маккрей. Его голос был жестким и прерывающимся от волнения.
– Нам не о чем говорить, – отрезала Эбби.
– Есть! И ты, черт возьми, отлично знаешь, о чем. – Его голос зловеще понизился. Похоже, ему с трудом удавалось сдерживать бешенство. – Нам надо кое-что выяснить, прямо здесь и сейчас.