– Да, это я, и звоню из Англии. – Ему пришлось приложить некоторое усилие, чтобы говорить спокойным, радостным тоном. – Сегодня я тебе кое-что купил. Подарок тебе уже отослали, так что ты получишь его уже через несколько недель.
– А что ты купил?
– Не скажу. Это сюрприз. Но, думаю, тебе это очень понравится. Кстати, угадай, куда я поеду завтра.
– Куда?
– В «Крэббет Парк». Помнишь книжку про леди Энн Блант, которую я прислал тебе на Рождество? Мы с тобой читали ее, когда я приезжал в январе.
– Да! – восторженно закричала девочка. – О том, как они с ее мужем верхом путешествовали в Персию, Индию, через всю Аравию, Месопотамию и Египет, а на обратном пути перебирались через бурные реки и пересекали пустыни. Она еще жила с бедуинами и выучилась их языку. А потом изучала арабских лошадей и купила самых лучших, чтобы они не вымерли. Бедуины назвали ее «благородная повелительница лошадей». И хотя у нее был свой дом в Англии, она так полюбила лошадей и пустыню, что вернулась жить в Египет, а потом там и умерла. Но ее дочка в Англии тоже полюбила «арабов», сохранила их и стала выращивать лучших в мире лошадей. – Рейчел наконец оборвала свою скороговорку и мечтательно вздохнула. – Какая чудесная история! Я перечитывала ее много раз.
– Молодец, – похвалил ее Дин. Он испытывал гордость, сознавая, что сумел привить дочери любовь к «арабам».
– Правда, иногда маме приходится помогать мне с некоторыми словами.
– Понимаю. – В книге действительно время от времени попадались арабские слова, произнести которые был не в состоянии даже он. – Так вот, завтра я еду на коневодческую ферму, которая когда-то принадлежала ее дочери, леди Вентворт.
– Честно? Ой, как бы я хотела поехать с тобой!
– Мне бы тоже этого хотелось, девочка, – с усилием сказал он. – Может быть, когда-нибудь так и случится. – И все же, как ни напрягал свое воображение Дин, он не мог представить себе день, когда он, не таясь, сможет брать Рейчел в поездки вроде этой.
– Да. – В ее голосе тоже не было особой надежды, но девочка старалась этого не показывать. – Кстати, Дин, я забыла тебе сказать: я уговорила маму взять мне этим летом тренера по конному спорту. Вчера у меня было первое занятие. Он говорит, что у меня хорошая природная посадка и сильные руки. Я, разумеется, рассказала ему, что мы с тобой уже ездили верхом и ты меня кое-чему научил.
– Похоже, мне уже пора подыскивать хорошую лошадку для новой наездницы.
– Мне бы хотелось этого больше всего на свете, Дин! – дрожащим от счастья голосом проговорила девочка.
– Займусь этим сразу же по возвращении домой.
Дин поговорил с Рейчел еще пару минут, а затем трубку снова взяла Кэролайн. Однако вскоре после этого он услышал, как открывается дверь гостиничного номера, возвещая о возвращении Бэбс. Дин торопливо попрощался и повесил трубку.
Она не должна ничего знать, видеть и слышать. Нужно притворяться, будто ничего этого не существует. Таково было соглашение, существовавшее между ним и Бэбс. Дин как мог старался выполнять его условия, чтобы не причинять жене новых страданий.
После недолгого путешествия на юг от Лондона, по живописным деревенским дорогам Сассекса, ведущим в сторону Брайтона, они приехали на знаменитую ферму, где выращивали арабских скакунов. Она была основана в 1878 году лордом и леди Блантами на их родовых землях. Хотя ландшафт здесь был не таким плоским, как в Техасе, зеленые пастбища, большие старые деревья и прекрасные арабские лошади в загонах напомнили Эбби ее дом в Ривер-Бенде. Пока девочка не увидела «Крэббет Парк», она даже не подозревала, как соскучилась по дому.
– Дедушка говорил, что эти лошади – родственники наших, – сказала она, переводя взгляд с одной на другую. Ей хотелось найти хотя бы одну, похожую на Риверроз, Риверсан или Ривермэджик, оставшихся в Техасе.
– Кто-то из них, может, и родственник, – согласился отец. Они шли по аккуратно подстриженной лужайке, где ежегодно – в дни памяти леди Вентворт – проводились знаменитые Воскресные парады лошадей. – Интересно, покажут ли они нам стойло Сковронека?
– А ты знаешь, что, когда Сковронека привезли из Польши в Англию, его поначалу использовали в качестве рабочей лошади? Можешь себе представить знаменитого жеребца, которого запрягают в двуколку или сдают внаем? Бен говорит, что рабочие лошади именно так и используются.
– Но в то время он не был знаменит. И не забывай, тогда шла война. Вторая мировая война. И у людей были совсем иные заботы, нежели беспокоиться об арабских лошадях.
– Бен говорит, Сковронеку еще повезло, что он оказался здесь, потому что солдаты-коммунисты украли лошадей из конюшен, в которых он родился. А когда они выводили из стойла отца Сковронека – он был очень спокойным и воспитанным, – тот стал брыкаться, и его застрелили. Ужасно, правда?
– Конечно, дорогая.
– И все равно здорово, что леди Вентворт приметила его и поняла, что это великолепная лошадь. Он был белоснежного цвета, представляешь? Дедушка и Бен говорят, что это большая редкость.
– Так и есть.
– Гляди, папа! – Эбби заметила башенные часы под остроконечной крышей, чуть выше сводчатого входа в главные конюшни, построенные из коричневого кирпича. – Бен говорит, что конюшни, в которых он работал в Польше, были тоже украшены башенными часами. Вот и нам надо завести такие же, тогда и мы станем знаменитыми.
– Одних часов для этого недостаточно, Эбби, – улыбнулся Дин. – Нужно, чтобы в конюшнях было много племенных кобыл и два-три выдающихся жеребца-производителя.
– А у нас они есть?
– Пока нет, но скоро будут.
– Ты собираешься купить здесь каких-нибудь «арабов»?
– Может быть, но для начала мы должны на них взглянуть и убедиться, что они нам подойдут.
Большую часть дня они провели, рассматривая выставленных на продажу «арабов». Они ходили вокруг каждой лошади, рассматривая ее с разных сторон, тщательно проверяя ее ходовые качества, дыхание, экстерьер. На их обозрение были выставлены все лошади – от жеребят и тех, которых только что начали объезжать, до взрослых племенных кобыл. Гнедые, каурые, серые в яблоках – они горделиво выступали в поводу, и их шкуры блестели на солнце, словно атлас. Эбби хотелось купить всех этих красавцев.
Хотя Дин не мог придраться ни к одному из них, эти животные вызывали у него не более чем мимолетный интерес. Ему бы даже не удалось точно сформулировать, что конкретно он ищет – некую неуловимую ауру, которая выделяла бы коня из массы других.
Когда они отъезжали от конюшен, Эбби почувствовала, как у нее защипало в глазах. Одна ее половинка не хотела покидать место, которое так сильно напоминало ей дом, другая – всеми силами стремилась в настоящий Ривер-Бенд.
– Мне кажется, дедушке понравилась бы эта серая кобыла. Она похожа на Ривервинд, а дедушка ее очень любит. – Заговорив о дедушке, Эбби испытала еще более сильный приступ тоски, но боялась признаться в этом отцу из опасения, что он не возьмет ее с собой в путешествие, которое ожидало их дальше. – Почему ты не купил ни одной лошади? Они тебе не понравились?
– Понравились, но не до такой степени, чтобы их покупать. Надеюсь, нам больше повезет в Египте, – с улыбкой ответил Дин.
– Мы еще не скоро вернемся домой? – с печалью в голосе спросила Эбби. – Наверное, дедушка и Бен ужасно по нас соскучились.
Каир был наполнен какофонией звуков. В ней сливались резкие гудки автомобильных клаксонов, гортанная арабская скороговорка, крики ишаков, протяжное пение муэдзинов и верблюжий рев. Это был город контрастов, где рядом с современными зданиями возвышались древние шпили минаретов, автомобили катились по узким улицам бок о бок с повозками, запряженными ослами, колясками и верблюдами, которых гнали на бойню. Тротуары были запружены пешеходами, одни из которых были одеты по-европейски, а другие носили традиционные арабские балахоны и головные уборы. Чудовищная бедность соседствовала здесь с сияющими лимузинами и беспредельным богатством, пески пустыни – с плодородными речными берегами.