— Товарищ сто первый! Это вы, товарищ сто первый? Докладывает сержант Онуфриев. Обнаружили след, товарищ сто первый! Один дядька засек… Есть, докладывать по порядку. Ездовый хозвзвода гвардейской кавдивизии Макаров сегодня, около девяти утра, видел их в расположении штаба… Так точно, на мотоцикле… Нет, этого он не знает… Есть, задержать ездового до вашего прибытия… Слушаюсь!
Раздумывая об услышанном, Сергей вернулся к наблюдениям. Если неизвестное начальство прибудет до конца смены, ему, возможно, доведется услышать продолжение занятной этой истории. Только бы не замешкался «товарищ сто первый»…
Мог ли думать Сергей в тот момент, что «неизвестным начальством» окажется некто иной, как его старый друг и односельчанин капитан Павел Петрович Цапля! Когда второй «виллис» минут через пятнадцать подкатил к высокому крылечку маяка, Сергей не сразу узнал Павла в сидевшем за рулем худощавом подтянутом офицере. Слишком уж неожиданно это было. И только после того, как прибывший хорошо знакомым ему жестом одернул шинель и, закинув голову, бросил взгляд на верхушку маяка, Сергей понял, что пути их снова пересеклись. До чего же тесны, оказывается, они — фронтовые дороги!
Между тем ездовый в сопровождении сержантов подошел к офицеру и все они скрылись под навесом крыльца. До Сергея донесся оживленный разговор, но он уже не мог заглянуть вниз. Дымок, обозначившийся на горизонте, приковал к себе внимание. Когда же Сергей произвел нужные наблюдения и сделал запись в журнале, разговор внизу окончился. Ездовый взобрался на повозку, один из сержантов развернул свой «виллис» и укатил в сторону Кёзлина, тогда как второй, — тот, что назвался Онуфриевым, — устроился за рулем машины Павла.
В это время снизу по чугунной лестнице поднялся сменявший Ивлева на НП ефрейтор Птицын.
— Что рано? — удивился Сергей: до конца его дежурства оставалось добрых полчаса.
— Приказано подменить, — ворчливо отозвался ефрейтор. — Давай, давай — велено поторапливаться.
«Павел», — догадался Сергей, охотно уступая место у стереотрубы. Быстро передав объект наблюдения, бинокль и журнал, он сбежал вниз по загремевшим под ним ступеням.
— Отправитесь с капитаном Цаплей, — коротко сказал командир роты. Как и всегда, он был немногословен. Павел только молча кивнул земляку и тут же вышел. Сергей понял, что друг его очень спешит.
— Есть, с капитаном Цаплей! — отчеканил он и, ни о чем не спрашивая, устремился следом за Павлом.
Едва машина тронулась, Павел, сидевший рядом с водителем, обернулся к Сергею.
— Шернер объявился, — сказал он. — Да-да, тот самый. Не забыл еще?
Разве забывается такое! Как будто вчера это было: тщательно замаскированный в лесу подземный бетонный бункер, злобный верзила Дитрих, переодетые в нашу форму диверсанты… Из всей этой банды ушли только двое — Шернер и его помощник. Сергей и не подозревал тогда, что беглецы, исчезновению которых он не придал особого значения, напомнят о себе чуть не полгода спустя.
Оказывается, на днях в районе Кёзлина некий инженер-капитан, прибывший с сержантом на мотоцикле, попытался соблазнить начальника тылового подразделения «увеселительной» прогулкой на катере. Начальник перед соблазном устоял, катера не дал, но и дурного ничего не заподозрил: документы офицера были в полном порядке. Контрразведка узнала об этом с опозданием, и, так как первая же проверка указала на поразительное сходство инженер-капитана с бывшим хозяином диверсантского гнезда в лесу Роминтен, немедленно были организованы поиски. В течение двух дней они не давали результатов, и вот только сейчас удалось напасть на след. Сведения, полученные от ездового, сомнений не вызывали. Он как раз выезжал из переулка, где размещался хозвзвод, когда дорогу ему преградил мотоцикл, вставший на самом перекрестке. Сидевший в коляске инженер-капитан, «белый, як тот мертвяка», говорил о чем-то с остановившимся рядом офицером. За рулем был рыжий сержант в защитных очках.