- Три с половиной, - взволнованно сказала я.
-Да, но на самом деле я помню только тебя. Ты всегда что-то на мне поправляешь - платье, волосы, ты всегда в моей комнате, у тебя всегда есть там какое-то дело. А потом ты тоже исчезла. Почему ты уехала, Эстер?
- Тише, Ева, - говорю я. - Тише. Ты не понимаешь.
- Да?..., - спросила она и рассмеялась, смех немного деланный, слишком затяжной и театральный. Всё, что она говорила, казалось чрезвычайно важным, слишком тщательно отрепетированным. - Эстер, дорогая, ты до сих играешь в маленькую маму? - спросила Ева с доброжелательным превосходством и состраданием. Теперь она взрослым движением обняла меня за плечи, подвела к дивану и усадила.
На этот раз мы посмотрелм друг на друга, как две женщины, женщины, которые знают или угадывают тайны друг друга. Вдруг нахлынула волна горячего восторга. «Дочь Вильмы! - подумала я. - Дочь Вильмы и Лайоша». Я почувствовала, что краснею от зависти, которая возникла из таких глубин души, что повергла меня в шок своей силой и энергией: словно голос зависти кричал во мне. Я не хотела его слушать. «Это должна была быть твоя дочь! - вот что кричал голос. - Твоя дочь, смысл твоей жизни». Зачем она вернулась. В волнении я склонила голову и закрыла лицо руками. Важность этого момента была соразмерна стыду, который я чувствовала, хоть и была тронута. Я знала, что выдаю свою тайну, что за мной следят, безжалостно лицезрея мой стыд и неловкость; знала, что молодая женщина, которая могла бы быть моей дочерью, не питает ко мне симпатии и не собирается меня спасать в этой жалкой ситуации. После паузы, показавшейся мне бесконечно долгой, я снова услышала ее взрослый, странный, самоуверенный и равнодушный голос:
- Тебе не следовало уезжать, Эстер. Знаю, с отцом непросто. Но ты должна была понимать, что ты - единственный человек, который мог бы ему помочь. А мы с Габором. Ты просто бросила нас на произвол судьбы. Это - как оставить двоих детей за воротами дома. Зачем ты так поступила?
Я молчала, Ева спокойно добавила:
- Ты сделала это из мести? Что ты на меня так смотришь? Ты была злой и действовала из мести. Ты была единственной женщиной, имевшей власть над нашим отцом. Ты - единственная женщина, которую он когда-либо любил. Да, Эстер, вот как много я знаю, не меньше, чем вы с отцом. Что произошло между вами? Я долго об этом думала. У меня было время подумать, всё детство. Поверь, детство у меня было не очень-то счастливое. Знаешь подробности? Могу рассказать. Я и приехала сюда для того, чтобы рассказать. А в конце рассказа попросить тебя о помощи. Я чувствую, что ты нам это задолжала.
- Что угодно, - ответила я. - Сделаю что угодно, чтобы тебе помочь.
Я расправила плечи. Сложный момент пройден.
- Послушай, Ева, - продолжила я, теперь я была спокойна. - Твой отец - действительно интересный, очень талантливый мужчина. Но всё это, о чем ты сейчас говоришь, несколько перепуталось в его памяти. Тебе следует знать, что твой отец очень быстро забывает. Пожалуйста, не думай, что я его критикую. Он с этим ничего не может поделать. Такова его сущность...
- Знаю, - ответила Ева. - Отец никогда не помнит о реальности. Он - поэт.
- Да, - подтвердила я, у меня стало немного легче на душе. - Он мог бы быть поэтом. Реальность путается в его голове. Вот почему тебе не следует верить всему, что он говорит... у него плохая память. Время, о котором ты говоришь, было самым тяжелым, невыносимо болезненным, это был самый сложный период в моей жизни. А ты говоришь - месть! Что это за слово? Кто тебя научил так говорить? Ты ничего не знаешь. Всё, что твой отец говорит о том времени - это фантазии, чистейшие фантазии. А вот я помню реальность. Она была совсем другой. Я ничего никому не должна.
- Но я читала письма, - резко и безапелляционно сказала Ева.
Теперь я замолчала. Мы посмотрели друг на друга.
- Что за письма? - удивленно спросила я.
- Письма, Эстер, - резко ответила Ева. - Письма отца, которые он писал тебе в то время. Когда он часто к вам приходил, был одержим тобой, говорил, что вам нужно убежать вместе, потому что иначе он не выдержит, он не может дедать вид, что ничего не происходит, он не может справиться с Вильмой, которая сильнее, чем он, и ненавидит тебя, Эстер...потому что мама тебя ненавидела...почему? Потому что ты была моложе? Или красивее, или более настоящей? Только ты можешь ответить на этот вопрос.
- О чем ты говоришь, Ева, - закричала я и схватила ее за руку. - Какие письма? Что за чушь?
Она высвободила руку, провела нежными детскими ручками по лбу и уставилась на меня широко открытыми глазами.
- Зачем ты лжешь? - спросила она холодно и сурово.