Лайоша вовсе не беспокоило, что я молчу. Он ходил туда-сюда по комнате, рассматривал разные фотографии, время от времени поглаживал свою истончившуюся седую гриву дешевым аффектированным жестом. Он бродил по комнате так беззаботно, словно исчез двадцать пять лет назад, потому что ему нужно было быть где-то уладить дела, а сейчас вернулся и рассеянно возобновил прерванный разговор, потому что того требуют светские приличия. Он взял со стола старый бокал венецианского стекла и с любопытством начал его рассматривать.
- Это - подарок от твоего отца. На день рождения, не так ли? Я помню, - сказал он дружелюбно.
- Когда ты продал кольцо? - спросила я.
- Кольцо?
Лайош с деланным недоумением уставился в потолок. Его губы шевелились, словно он считал.
- Не помню, - совершенно очаровательно ответил он.
- Очень правдоподобно, Лайош, - давила на него я. - Напряги память. Я уверена. что ты вспомнишь.
- Кольцо, кольцо, - любезно повторял Лайош, качая головой, словно был бы рад удовлетворить прихоть, курьезное малозначительное любопытство.
- Действительно, когда я продал кольцо? Думаю, это было за несколько недель до смерти Вильмы. Ты ведь знаешь, у нас тогда было так мало денег...Доктора, светская жизнь...Да, это, должно быть, произошло в тот год.
И он пригвоздил меня сияющим взглядом наивного неведения.
- Но Эстер, - продолжил он, - почему тебя интересует кольцо?
- А потом ты дал мне копию, помнишь? - спросила я и сделала шаг вперед.
- Я дал тебе копию? - механически повторил Лайош и инстинктивно отступил. - Наверное, мог дать. Неужели действительно дал?
Он продолжал улыбаться, но теперь - немного менее самоуверенно. Я подошла к серванту, открыла его и потянулась прямо к кольцу.
- По-прежнему не помнишь? - спросила я, протягивая ему кольцо.
- Да, - тихо ответил он. - Теперь вспомнил.
- Ты продал кольцо, - сказала я. Я инстинктивно начала говорить тише, так, как говорят о чем-то глубоко постыдном, о том, что нужно хранить в тайне, даже, вероятно, от Бога. - А когда мы вернулись с похорон, ты отдал мне кольцо широким жестом, как наследство от Вильмы, единственную ценную фамильную реликвию, как что-то, что должно быть у меня. Я немного удивилась. Я даже возражала, помнишь? А потом приняла кольцо и пообещала, что буду беречь его и передам Еве, когда она вырастет и оно ей понадобится. Всё еще не помнишь?
- Ты это пообещала, да? - беспечно спросил Лайош. - Ну, отдай ей кольцо, если она просит его сейчас, - добавил он, оглянувшись. Теперь он снова ходил по комнате и курил.
- На прошлой неделе ты сказал Еве, что я берегу для нее кольцо. Еве нужны деньги, она хочет продать кольцо. Когда она пойдет к оценщику, сразу узнает, что кольцо - подделка. Естественно, я - единственная, кто мог бы подделать кольцо. Это всё - твоих рук дело, - сказала я хрипло.
- Почему? - удивился Лайош. Это был простой вопрос. - Почему ты? Его мог подделать кто-то другой. Например, Вильма.
Мы стояли молча.
- Как низко ты можешь пасть, Лайош? - спросила я.
Он моргал и изучал пепел своей сигареты.
- Что это за вопрос? Что значит как низко я могу пасть? - спросил он неуверенно.
- Как низко ты можешь пасть? - повторила я. - Я думаю, у каждого есть внутри калибр, ватерпас, который определяет, что хорошо, а что - плохо. Это универсально, у всего есть предел, у всего, что связано с человеческими отношениями. А у тебя такого калибра нет.
- Пустые слова, - сказал Лайош и махнул рукой, словно отгоняя надоедливых мух. - Калибры, ватерпасы. Добро и зло. Пустые слова, Эстер.
- Не задумывалась ли ты о том, - продолжил он, - что львиную долю своих поступков мы совершаем без какой-либо причины и цели? Люди делают вещи, которые не приносят им ни выгоды, ни радости. Если ты оглянешься на свою жизнь, ты заметишь, что очень многие поступки ты совершила просто потому, что их казалось невозможным не совершить.
- Это как-то слишком замысловато для меня, - я была подавлена.
- Замысловато? Чушь! Просто неудобная правда, Эстер. В жизни человека наступает время, когда он устает от всего, у чего есть цель. Я всегда любил совершать поступки без цели, поступки, которым нет объяснения.
- Но кольцо, - настаивала я.
- Кольцо, кольцо, - раздраженно проворчал Лайош. - Давай начнем не с кольца. Я сказал Еве, что ты хранишь для нее кольцо? Мог сказать. Зачем я это сказал. Потому что тогда мне показалось, что самое время сказать это, это была самая простая и разумная вещь. Ты достаешь кольцо, Лаци толкует о каких-то счетах...чего вы хотите? Это всё - в прошлом, всё это больше не существует. Жизнь разрушает всё. Невозможно всю жизнь прожить с чувством вины. Какая душа столь невинна, как ты описываешь? Кто столь возвышен и могушествен, чтобы иметь право преследовать человека всю жизнь? Даже в законодательстве есть понятие срока давности. Это только вы, люди, настойчиво его отвергаете.