– Технически мы мертвы. Следует признать этот факт, чтобы жить дальше. Извини, я не собираюсь блистать тут парадоксами.
– Ты очень сильный, Первый. На тебя трудно равняться. Тебя вон женщина любит... такого. Сына тебе родила. И вот нас выпускают – «вольно» и «врассыпную». Не знаю, сколько вас собралось потом обратно по свистку, но я, дурак, не мог упустить такой случай.
– Сюда-то ты как угодил?
– Вышел на связь с грузовиком с Цереры. Перебросился парой слов, ну а после сторговались. И на Шебе так же... я ложусь на лабораторный стол, а они изучают возможность делать таких, как мы.
– А взамен?
– А взамен они придумывают, как мне обратно... человеком. Только, мне кажется, их это пока не волнует. Может, в перспективе, когда можно вести речь о реальном бессмертии, которым можно торговать за деньги.
– Так ты что, заключил договор от собственного лица? Они пошли на это?
– Ну, это была скорее устная договоренность. Своего рода джентльменское соглашение...
– ...где интересы твоей стороны никак не защищены юридически. Разве что Зиглинда объявит тебя незаконно вывезенным имуществом и потребует назад. Боюсь, однако, что в таком случае ты обменяешь одну лабораторию на другую такую же. Тут они хоть ищут, как впаять тебя обратно в человеческое тело, брат Пиноккио.
– Вначале они, кажется, найдут способ, как нас убивать. Ты не представляешь, что эти садисты вытворяют с переменным магнитным полем! Им нужны еще образцы, командир. И – да, пометь себе! – первым долгом они снимают батареи!
– Ну, приступим, помолясь!
– От винта, – согласился Брюска без энтузиазма в голосе. – Ну, то есть поехали.
Сначала он просто присматривался, что бы такое тут можно раскокать достаточно эффективно, чтобы сорвать злодейские планы Люссака. Но доктор Ванн показывал ему свое королевство с такой невинной гордостью, не ведая никакого умолчания, что не выслушать его и не разложить по полочкам информацию – она не счастье, она путь к счастью, помни! – было бы попросту глупо.
Я помню. Я в логове врага.
– Смотри, – предложил доктор Ванн, забавно мостясь на высокий лабораторный табурет и предлагая Брюсу занять точно такой же напротив. Электронный микроскоп передавал картинку на монитор, и доктор незатейливо тыкал пальцем всюду, когда хотел подчеркнуть свои слова. – Вот твои гены. Главное достояние нашего института – база, которая описывает предназначение и функционирование каждого из них. Это была титаническая работа, – он прищурился, как воин, вспоминающий славу былых дней, – но она проделана уже, и мы оставим ее за кадром, согласен? Тут программа, которая переводит текущую настройку твоих генов в цифры. Вот так!
– Да их тут миллионы! – невольно ахнул Брюс.
– Само собой. Человек – штука сложная. И любую из настроек мы в состоянии поменять, вот!
– А дальше что?
– А дальше в чан, и растить мясо.
– И мясо растет уже с заданной психикой, так, что ли? То есть вот поставили вы тут тысячу восемьсот вместо трех тысяч пятисот, и то, что получится, позволит жечь себя заживо и станет еще благодарить при этом? Вы не понимаете? Это же по определению военный пилот. Отрежете агрессивность – отрежете крылья.
– Все не так, – неуверенно сказал доктор Ванн. – Понимаешь, мы достанем его из чана с нулевым сознанием. Он еще не умеет ни бояться, ни злиться. Он по-другому будет реагировать на раздражители. Вот если бы у него была предначальная память, если бы он был научен бояться, гневаться, сопротивляться, – никуда бы эти качества в нем не делись. Остались бы привычным инструментом психики. Правда, это теоретическое допущение: еще никто не выращивал клона с памятью. А если воспитывать характер заново, получится... да, получится то, что заказывали. Фирма гарантирует. Что скажешь, если мы ему компенсируем потери? Например, способность разрешать ситуацию неконфликтным путем? Сообразительность, а?
– Они хотят меня убить, – хмуро сказал Брюс, отворачиваясь к искусственному окну. – То, что вы тут делаете, оно будет вместо меня рекламной картинкой работать. Изображать преемственность власти. Карманный, управляемый Эстергази. А я не доеду обратно до Зиглинды. Вышнырнут в шлюз, и вся недолга. Видели Люссаковых амбалов? Я д-до сих пор не з-знаю, что они сделали с м-мамой!
Доктор Ванн растерянно моргнул из-за микроскопа:
– Так не бывает! – убежденно возразил он. – Все эти драмы, страшные тайны, интриги королевского двора – их выдумывают наемные сценаристы за небольшие деньги. У меня в десять лет, помню, было воображение – ух-х-х!
Брюс поджал губы и заткнулся. Не верит и не поверит никогда. Его мирок, стерилизованный УФ-облучением, не подразумевает человеческой грязи. Тут ДНК, гены, параметры. Цифры всегда выглядят чистенько. Особенно цифры в платежной ведомости! Прогуливаться в халате, беседовать с коллегами, встречаясь с ними в столовой, возбуждаться при обсуждении «теоретической проблемы»... Единственный в своем роде специалист, что, в сущности, значит – бог. Идеальная форма существования научного работника. Он тоже не поможет, а я зря выдал себя.
Нужно было и дальше молчать, авось бы выдалась уникальная возможность нагадить им в пробирки, а я бы ее узнал, когда встретил. И воспользовался: эффективно и так, чтобы не оставить им ни малейшего шанса!
Пока я вижу единственный вариант: подменить собой собственную «куклу». Пускай они меня привезут назад! Никто ж не распознает. А там дальше сориентируемся на местности.
Только одно «но» тревожило Брюса. В шлюз отправится ни в чем не повинный пацаненок, не умеющий ни защитить себя, ни разгневаться, ни даже толком испугаться. Не ведающий зла, и даже Люссаку ни разу не нахамивший. «Кукла» – не человек. Как Игрейна.
Вернусь домой – убью Ахиллеса. Это важно. Ахейцы не победят, и хотя бы в виртуале пресечется эта дерьмовая мода – кидать младенцев со стен. Мама поймет.
В этот раз обедали не одни: к ним подсел черноволосый врач с тонкими усиками и длинным ртом, который все время кривился, придавая видимость сарказма всему, что он говорил. Доктор Ванн назвал его Спиро. Рубашка у него под халатом была голубая. Брюс хлебал вкуснейший суп из синей керамической пиалы – разумеется, опять рыбный! – слушал все и делал вид, будто ничто его не касается.
– Выглядишь так, – сказал доктор Ванн, – будто шоколадную медальку съел.
– Еще не съел, но съем непременно. Боюсь, дружище, твои големы, и Франкенштейны, и красотки на заказ – товары вчерашнего дня. У Института появилось новое перспективное направление, и я по доброте душевной намекаю тебе, дружище, что ты еще можешь успеть на аэробус.
Ого! А тут и без меня есть кому нагадить в пробирку доктору Ванну!
– Чем ты собираешься торговать, Спиро?
Тот сделал картинную паузу, перча и соля свое ризотто.
– Бессмертием, – сказал он. – Как тебе? Это лучше, чем протеиновая секс-кукла на заказ?
– Технически невозможно, – ответил Ванн, с непередаваемым изяществом отправляя в рот очередную порцию риса. Палочками. – Невозможно запрограммировать клетку таким образом. Уже пробовали.
– Так еще не пробовали. Зиглинда подбросила нам один военный заказец... Традиционно нет ничего выгоднее военного заказа, ты знаешь. Так вот, ты «Сокровища Рейна» смотрел?
– Ну?
– Они у нас, в третьем боксе. Две штуки.
– Черные Истребители?
– Ты думал – это сказка? Я тоже, пока мне их не поручили.
– Погоди, Спиро, а при чем тут бессмертие? Для того чтобы сделать один Черный Истребитель, технически необходим один труп. Причем не абы какой, а – высококлассного пилота.
– Тот, кто придумает, как их копировать, будет грести кредитки лопатой. Сможет купить кислородную планету и устроить на ней дачу. Но и это еще не то. Забудь про военную технику вообще. Представь, что умершего можно сохранить в предмете. В любом. На инфочип записать, к примеру. А потом восстановить в клоне. Его собственном или любом другом, оптимизированном по надобности, как ты это умеешь делать. Ты был просто богом. Я же буду творить богов! Каково?