Говорили, что именно здесь в ходе гонений на магов уничтожили около десятка из них. Уничтожили с большими потерями среди самих преследователей, поскольку маги, запертые королевскими войсками в стоявшем здесь монастыре, взялись за руки и призвали на себя сильнейший удар молнии, погибнув сами и забрав с собой тысячи своих врагов. Гора, как рассказывали потом свидетели этих событий, будто взорвалась изнутри, и после этого на протяжении многих дней добровольцы, проклиная ненавистных колдунов, разгребали завалы камней в тщетных попытках найти тела своих погибших собратьев.
Повсюду, насколько хватало глаз, расстилался лес, и Сидмон, несмотря на свою относительно небольшую высоту, господствовал над округой - но только над южной её частью. Дальше к северу земная поверхность поднималась и, внезапно вспучиваясь скалистыми холмами и нагромождениями камней, переходила в горный хребет, тянувшийся далеко на запад.
Ирмио с самого начала предлагал отправиться в путь пешком: пешему, говорил он, намного легче спрятаться в случае опасности, пеший легко пройдёт там, где лошади путь заказан и, кроме того, путники будут избавлены от постоянной необходимости разыскивать для животных пропитание. Герцог всё же настоял на том, чтобы дать им коней. От замка Драмланриг только до Срединных гор, если поторапливаться, путь верхом займёт не меньше пяти-шести дней, убеждал он, а пешком намного дольше. Время не ждёт. А если они доберутся до таких мест, где передвигаться в седле будет уже невозможно, он предложил продать лошадей, ежели найдётся кому, а нет - так просто отпустить их на все четыре стороны.
- Я от этого не обеднею, - усмехнувшись, заявил тогда Ллевеллин.
Эдмунд с Гуго стояли на вершине Сидмона, последние полчаса до боли в глазах всматриваясь в линию горизонта. Где-то там, сказал Миртен - Хартворд, и при хорошей погоде можно увидеть конусообразную крышу главной башни замка. Погода была неплохая: прохладный осенний ветерок обдувал лица, и по темнеющему небу плыли редкие облачка, подсвеченные красными лучами заходящего солнца. Но, то ли потому, что очертания башен Хартворда сливались с далёкими южными холмами, то ли по иной причине, разглядеть ничего толком не удавалось.
- Знаешь ли, - сказал наконец Гуго, тронув Эдмунда за плечо, - а я, в общем-то, не уверен, что хочу туда возвратиться. По крайней мере, сейчас.
Эдмунд удивлённо глянул на своего товарища.
- Ну да, - пожал плечами тот. - Мне это незачем. Сам подумай: я там ничего, кроме кухни, не видел. Ну, понятное дело, праздники всякие, девчонок симпатичных много - но это всё. И ничего больше не светит. Так что я уж лучше с тобой, хоть за Вал, хоть к Белару в пасть, но, право слово, я себя от этого живым чувствую. Вот перед тобой сейчас весь мир, твоя жизнь вся так круто переменилась, столько всего впереди, что я этой тоски в твоих глазах, ей-богу, не понимаю.
- Хм... - буркнул Эд, - да я и сам, пожалуй, объяснить ничего не могу. Я всё время хотел из Хартворда выбраться, так вот выбрался - и столько всего сразу навалилось. Хочется иногда, знаешь ли, просто посидеть вечерком возле очага, хоть на той же кухне, попить пива, и поболтать ни о чём.
- Чушь, - безапелляционно заявил Гуго, тряхнув своей рыжей шевелюрой, - к чёрту кухню. Какие наши годы? Глядишь, я ещё в королевском замке с тобой посижу, и попьём кое-что получше той жёлтой бурды, что нам на кухне наливали.
Эдмунд фыркнул. Да уж, чего-чего, а оптимизма Гуго не занимать.
- Ладно, пойдём.
Молодые люди принялись спускаться с нагромождения валунов. Чуть ниже на пологом северном склоне Сидмона Миртен нашёл довольно удобное место для ночёвки - не пещеру, а небольшое углубление в скале с нависающим сверху большим камнем. Ужин был неприхотлив: большой кусок свиного окорока, который Гуго извлёк из своей котомки, разделили на четверых и съели с удовольствием, запивая очень неплохим вином. Ирмио, бурча что-то под нос, со вздохом потряс пустым бурдюком: за эти шесть дней они выпили всё без остатка, а сейчас даже разбавляли напиток водой из ручья.
- Так что эта идея неразумна, - продолжая начатый за ужином разговор, заявил Миртен. С сожалением глянув на последний кусочек мяса, он отправил его в рот, запив добрым глотком вина. - Я понимаю тебя, Эдмунд, и помню твой рассказ о том, в каком состоянии вы нашли Алиенору, когда вызволили её из подземелья, но сейчас лучше оставить все так, как есть.