Алиенора вытерла рукавом подбородок, с ненавистью глядя ему в лицо.
- А ты не знаешь, бедняга? Ну, так получи: это Рич, твой папочка Рич. Потому что ты, недоделок, не можешь иметь детей…
На мгновение в глазах у Дрого мелькнуло непонимание. Затем он помотал головой и пьяно расхохотался.
- Хех, я знал, что ты солжёшь. Но это неважно. Ты сама пришла. Если бы ты знала, как трудно найти семь свежих голов. Старина Нидд совсем трухлявый. – Дрого ударом ладони сшиб мертвую голову мыловара со стола; она глухо стукнулась об пол и откатилась в сторону. - Толку от него никакого. Как и от детей. А твоя будет в самый раз. Во славу великого Белара и для моей силы. Жаль, что ты не увидишь моего могущества. Вся сила убиенных душ войдёт в меня…
- Чья сила? – закричала Алиенора. – Старого деда Беруина? Пятнадцатилетних Марты и Этне? А может, младенцев?! Ты – ничтожество…
- Зато твоя подойдёт, - хрипло повторил он и сделал шаг по направлению к ней.
Алиенора отчаянно пыталась что-то сделать, оградиться от него, но чувствовала в себе только пустоту. Как будто пыталась вспомнить и сложить воедино полустёршиеся в памяти обрывки когда-то виденного детского сна. И, в конце концов, из её рук вылетел всего лишь маленький светящийся шарик, растаявший в воздухе прямо перед носом Дрого. Тот даже отшатнулся, с вытянутым лицом уставившись на это чудо.
- Ишь ты, - пробормотал он, - удивила.
Нагнувшись, он схватил её за волосы, другой рукой вытаскивая из ножен кинжал.
- И это всё, чему сумел научить тебя Сайрус?! Думаешь, я не заметил твои с ним шашни? А меня он учить отказался. Ещё один плевок в мою сторону. Ну, ничего, и до него дело дойдёт. Признайся: ведь это он убил ту тварь? А я уж вечером еле сдержался, чтобы не сказать всем. Глупцы. Тоже мне – Алиенора, победительница гидры... Мелкая лгунишка. Баба – это всего лишь дырка для мужской услады…
Она выхватила из-за спины нож и вонзила его в грудь Дрого.
От удара тот отступил назад и упал навзничь на каменную плиту в центре комнаты, с изумлением глядя на торчащую из его тела рукоятку.
- Ах ты, шлюха, - прошептал он.
Алиенора вскочила и ухватилась за рукоять ножа. В голове её помутилось.
Я люблю тебя, красавица.
Я тоже люблю тебя, папа… Возвращайся быстрее…
Папашка твой визжал, как недорезанная свинья, когда его тащили на плаху…
Я буду делать это до тех пор, пока ты не почувствуешь в себе ребёнка…
В руке у него была толстая плеть из воловьей кожи...
Дрого, снова этот Дрого со спущенными штанами, держа её за раздвинутые коленки и мелко дыша, двигался взад и вперёд, заставляя голову биться и биться о стену…
Давай, Эврар, если хочешь, развлекись. И Гира тоже позови. Ей это нравится…
То же копьё, что ударило Гуго, с силой вонзилось в грудь лежащего без сознания Эдмунда. Из развёрстой раны, булькая, начала вытекать огромная лужа крови…
Сдох, ваша светлость.
Сдох, ваша светлость.
Сдох, ваша светлость.
Завизжав, Алиенора выдернула нож. И ударила ещё раз. Потом ещё и ещё. Тело Дрого дёргалось, затихая, а она продолжала наносить удар за ударом, кромсая, терзая и разрывая его на части, рыча, как волчица.
- Умри, умри, умри…
Кровь брызгала во все стороны, заливая её чудесное белоснежное платье с шитым серебром поясом, красные горячие ручейки стекали по лицу. Бесконечно, бесконечно, до тех пор, пока чьи-то сильные руки не обхватили её сзади.
- Тихо, тихо, девочка моя. - Голос Сайруса набегающей волной затопил её голову. - Тихо. Он умер.
Алиенора выронила нож. Крупная дрожь сотрясала её тело; она бы упала, если бы Сайрус не поддержал её.
Дрого был мёртв. Его грудь и лицо представляли собой кровавое месиво; только один чудом уцелевший глаз внимательно и как будто с укором смотрел на свою убийцу, подёргиваясь мутнеющей плёнкой.
Голова закружилась, и она провалилась в темноту.
Алиенора очнулась в своей опочивальне. Она лежала на кровати; балдахин был поднят. Сайрус, повернувшись к ней спиной, перед окном жёг огонь на медном листе, который заменял ей зеркало – Алиеноре досталась комната без камина, - и, разрывая на куски, бросал в угли полоски белой окровавленной ткани, в которой она признала своё платье.