Посланные в хижину вернулись в Бараш-Дур уже после заката. Гурх’хак самолично принёс Эдмунду дневник – толстую тетрадь в потёртом кожаном переплёте. Наполовину пустую - Яго Маэрин, со вздохом заметил Миртен, наверное, надеялся прожить много дольше.
Мельком глянув на первые страницы, густо исписанные чёрными чернилами, маг Огня удалился. Это – твоё знание, сказал он юноше.
- Я прочитаю это позже, - добавил он, - но ты имеешь право узнать всё первым.
Устроившись за высоким деревянным столом, Эдмунд погрузился в чтение.
Стол поражал своими размерами – как и скамья, и всё то, что находилось в доме, в котором Гурх’хак разместил гостей. Всё под стать дхаргам, самый низкорослый из которых был на добрый локоть выше нормального взрослого мужчины. Столешницы располагались почти на уровне груди, а на лавки приходилось запрыгивать – и всё это толстое, крепкое и грубо сработанное.
Дом находился почти в центре Бараш-Дура, на большой площади, на противоположной стороне которой стояло жилище самого шамана.
Город дхаргов на вершине довольно высокой горы окружали два ряда стен с трёхэтажными смотровыми вышками через каждые полсотни шагов; всё пространство перед ними на расстоянии четверти мили вырубили и очистили от леса.
Миновав высоченный частокол из толстых заострённых брёвен, в Бараш-Дур все четверо вошли в окружении солдат, которые немедленно образовали вокруг них что-то вроде каре.
Все строения здесь походили друг на друга и напоминали гигантские бревенчатые шалаши, двускатные крыши которых почти достигали земли. Стропила из деревянных балок толщиной в человеческую ногу тянулись вверх и, скрещиваясь, оканчивались резными мордами чудовищ – и среди них не нашлось бы двух одинаковых.
- Гилзуф Кармах! Урк’шахх надвин! – потрясая своими секирами, завывали дхарги, и через несколько мгновений их сопровождала уже целая толпа, кричащая, хрипящая и пританцовывающая от возбуждения. Взрослые дхарги-мужчины в расшитых набедренных повязках, женщины в каких-то рубищах до колен, и даже дети – и все с целыми связками бус и ожерелий. Вытаращив глаза, Гуго только диву давался, разглядывая беснующуюся толпу: в основном с волчьими мордами и свиными рылами, а нередко со змееподобными головами, покрытые даже не шерстью, а поблёскивавшей чешуёй.
- О, боги, - вдруг ошарашенно пробормотал он, – а это что?!
В огромные телеги, стоявшие перед некоторыми домами, были запряжены, или просто привязаны к толстым столбам странного вида животные, вызвавшие оторопь у всех четверых. Ящеры десяти футов высотой, с длинными могучими хвостами, стоя на мощных задних лапах – передние напоминали скорее никчемные отростки, - неторопливо обгладывали листья с веток деревьев.
- Глорхи, - прошептал Миртен с изумлением, – никогда не видел их вживую, и уж точно не предполагал, что их можно приручить…
В Бараш-Дуре имелась всего одна главная улица, но широкая, от которой вправо и влево отходили проулки помельче, с такими же домами и множеством других строений: хлевов, из которых доносилось поросячье хрюканье, сараев, складов и мастерских. Отовсюду слышались лай собак, перестук кузнечных молотов, почти тонувшие в какофонии вполне привычных человеческому слуху звуков густонаселённого города. Привычных – если не считать пугающего вида его обитателей.
Каждый дом был двухэтажным, с дверными поёмами без створок: все входы просто занавешивались шкурами. Подведя своих гостей к их временному пристанищу, Гурх’хак зашёл первым, и тут же сделал знак остановиться. Склонившись в три погибели, он обхватил голову руками и что-то забормотал. Внутри прямо напротив входа стояла вытесанная из камня жутковатая фигура сидящего на корточках дхарга с глазами из зелёных камней. Перед статуей в каменном же блюде тускло горела маленькая плошка с маслом.
- Мелошш’млах, - пробормотал шаман, искоса глянув на людей. – Отец отцов. Есть в каждом… э-э, рух. Рух, - повторил он, обведя вокруг рукой и с ожиданием посмотрев на Миртена.
- В каждом доме, - сказал тот. - Статуя предка есть в каждом доме.
- Так. - Шаман удовлетворённо кивнул. - Приветствовать.
Не рискнув повторять жест Гурх’хака, все четверо просто поклонились в сторону изваяния.
- Спать здесь. – Дхарг указал на несколько соломенных тюфяков. – И там. - Он ткнул кривым ногтем наверх, куда вела простая приставная лестница.
- Еда сейчас принести.
С этими словами он вышел, оставив друзей осваиваться в незнакомом пространстве. Осмотр не занял много времени: обстановка была крайне скудна. Вдоль стен на первом этаже стояло несколько полок с глиняной посудой, а в дальнем конце комнаты находился открытый кирпичный очаг. Огромный стол занимал всю середину помещения, а с потолочных балок свешивались пучки каких-то трав. На втором этаже – опять стол, только меньших размеров, и один, но широкий тюфяк на дощатом полу. И – статуэтки. Множество резных фигурок: деревянных, глиняных и каменных, разного размера, но в глазницах каждой из них непременно тускло поблёскивали по два мутноватых зеленоватых камня. Гуго даже наполовину вытянул из ножен свой меч, пытаясь сравнить его лезвие с материалом, из которого были сделаны глаза статуй.