Её спальня была холодна и не прибрана; кажется, подумала Алиенора, тут ничего не изменилось с той ночи, когда она последний раз разговаривала здесь с Сайрусом: даже на полу перед окном лежал нетронутым железный лист с обгоревшими и уже спёкшимися от сырости остатками её платья.
В дверь тихонько постучали.
- Миледи, откройте, - торопливо прошептал кто-то с другой стороны.
Алиенора подняла засов.
Там стоял Бедах. Живой и здоровый, если не считать небольшого участка рябой кожи на левой щеке – единственного знака, оставшегося от той памятной встречи с гидрой. В руке он сжимал древко короткого копья.
- Миледи, вам надо бежать, - так же шёпотом сказал он.
Девушка улыбнулась.
- Здравствуй, Бедах. Рада видеть тебя в добром здравии.
Тот кивнул.
- Да… да, миледи. Я тоже. Но послушайте меня…
- Почему же бежать, Бедах?
- У Фердимида приказ: арестовать вас сразу же, если вы вернётесь в Марч, и в цепях доставить в Лонхенбург, к графу Клеймору.
- Кто это – Фердимид?
- Наш нынешний начальник, из наёмников. Вы должны помнить его: здоровый такой малый без одного уха.
- Да, помню, - задумчиво протянула Алиенора. Фердимид был тем самым негодяем, которого она некогда велела выпороть за то, что он отобрал куриные яйца у одной крестьянки. – А где Ван Крох? И что вообще случилось с Марчем? Где все?
- Миледи… нет времени.
Алиенора пожала плечами.
- У меня оно есть, Бедах. Так что же?
Солдат удручённо вздохнул.
- Всех забрал с собой его светлость Рич Беркли. Там же идёт война. Так что даже рудокопов, способных носить оружие, угнали. А женщины либо отправились с ними, либо просто разбежались. Остались только с дюжину бедолаг, которым идти некуда, а как вояки они бесполезны. Замок Марч больше не интересует его светлость. Так что здесь только полтора десятка солдат. Либо охотятся, либо пьянствуют целыми днями. – Бедах умоляюще посмотрел на свою госпожу. – Но я прошу вас, миледи. Вы должны поторопиться.
Алиенора, не торопясь, вновь уселась на кровать.
- Куда там он должен меня отправить? В Лонхенбург? Иди и успокой своего начальника. Я и сама собираюсь туда. Как только закончу небольшое дело…
- Нет, нет, госпожа. - Бедах отчаянно помотал головой. - Вы не понимаете. Здесь в основном все уважали вас, и никто не верил в вашу причастность к смерти его светлости Дрого, но сейчас тут остались одни пропойцы. Фердимид служит Ричу уже двадцать лет, и не осмелится ослушаться, даже если этот приказ ему и не по нраву, а я не могу сказать, что он ему не по нраву. А граф Рич… он не любит вас. Вы бы слышали его, когда он приезжал сюда за телом своего сына. Поторопитесь, госпожа. Они сейчас собираются перед воротами Марча, но я смогу вывести вас через кухню.
Алиенора задумалась.
- Хорошо, Бедах. Я благодарю тебя. Но бежать не буду, в чём бы меня не обвиняли.
Солдат умоляюще взглянул на неё. Девушка улыбнулась.
- Не беспокойся за меня. И послушай внимательно и сделай то, что я скажу: беги сам. Прямо сейчас. Если только не хочешь сам участвовать в этом деле и доставить мне неприятность. Помочь ты мне не сможешь. А Фердимиду скажи, что я скоро спущусь вниз. Ему нет нужды тащить сюда свои цепи. Скажи – и сразу уходи. Понял?
На мгновение замешкавшись, солдат поклонился и, ни слова не говоря, торопливо пошёл прочь.
Алиенора вздохнула. Вот оно, начало. Или начало было там, в Драмланриге? Или это и не начало вовсе, а конец? Она задумчиво взвесила на руках Бремя Власти, в очередной раз подивившись необычайному холоду, который исходил от этого камня. Положила его на кровать и быстро переоделась. Прекрасное нежно-персикового цвета платье немного измялось, а на рукаве она с неудовольствием заметила небольшое тёмное пятнышко. Должно быть, это Эдмунд или Лотар случайно испачкали его. Алиенора стиснула зубы. Это – напоминание. Напоминание о том, что кровь её родных и близких вопиет об отмщении.
Взяв камень в руки, она не спеша вышла из опочивальни.
В холле возле ворот толпились люди. В основном наёмники, среди которых она заметила только пару знакомых, и ещё какие-то оборванцы. Некоторые из солдат с хмурым видом прятали от неё глаза, другие, наоборот, смотрели дерзко и вызывающе. Бедаха среди них не было. Впереди всех стоял одноухий Фердимид, как будто даже злорадно ухмыляясь. Чуть левее от него кузнец вертел в руках кандалы.