Наверное, о предстоящем празднике мог знать лекарь Миртен или, к примеру, сын начальника замковой стражи мастер Томас, с которым Джош дружил с детства, но где-то с неделю назад граф Беркли с сотней солдат уехал в неизвестном направлении, и Томас отправился с ними. Эх, повезло ему. Джош вздохнул. Сам он никогда не отъезжал за пределы города дальше, чем на милю, и сколько не глазел по сторонам, ничего особенно интересного так и не увидел. А ведь где-то были и другие замки, был город Лонхенбург, столица королевства, о котором рассказывали примерно такие же сказки, что и про Гриммельнский Вал.
- Истинно говорю тебе, - неторопливо вещал Арн, седоусый солдат, сидя на скамье и бесконечно полируя свой меч, - живёт там сорок тыщ народу, а сейчас, может, и поболее, и замок королевский пятьсот футов высоты имеет. Глянешь наверх, и аж голова кружится.
За свою жизнь Арн побывал везде: от Ллевеллина на юге до Нордмонтских гор на севере, от островов Морского народа на востоке до Бедвира на западе.
Джош слушал, открыв рот. Да, когда-нибудь он отшвырнёт этот дурацкий чан в сторону и тоже отправится - куда только? - ну, куда-нибудь дальше, чем на милю. В Лонхенбург, может быть. Когда? Этого Джош тоже не знал. Всю жизнь, сколько помнил, он обретался на кухне, хотя и не постоянно, нет. Лекарь Миртен учил его грамоте, а два-три раза в неделю он тренировался с мастером Томасом. Хорошо, что так получилось, хотя как именно это началось, Джош не помнил. Сир Балдрик Одли, отец Томаса, почему-то всегда относился к нему благожелательно, и именно он, наверное, свёл вместе обоих мальчишек - своего сына и Джоша. Мало кого из дворни допускали во внутренний двор замка, а ему благодаря знакомству с Томасом это дозволялось. Более того: с самого детства и Джош, и Томас под присмотром Балдрика учились обращаться с оружием. Мечи, правда, до сих пор им выдавали деревянные, и Джоша это несколько раздражало. Вроде выросли из детства-то. Мастер Томас, когда тренировался с кем-нибудь из военной молодёжи, уже сражался настоящим оружием, но стоило ему выйти на поединок с Джошем, сир Балдрик, или кто там имелся из старших, немедленно вооружал обоих деревяшками, несмотря на их обоюдное возмущение.
Хотя, откровенно говоря, поварёнку Джошу оружие иметь вообще не полагалось. И настоящее его место было отнюдь не во внутреннем дворе, где всё привлекало его внимание и вызывало интерес: наёмники с их добродушно-солёными шуточками, стойки с копьями и алебардами, нетерпеливо взбрыкивающие лошади, стук кузнечных молотов, звон скрещивающихся мечей и отрывистые команды начальников смен. Увы, его место здесь, на кухне. Джош на мгновение поднял глаза, и в который уже раз мельком глянул на знакомую ему залу, быть может, с неосознанным желанием хоть на этот раз увидеть что-то новое. Или, скорее, привлечённый очередным водопадом ругани, который извергался из бездонной глотки главного повара.
- Дурень! Бестолочь! - вопил тот, горой возвышаясь над съёжившейся от ужаса фигурой одного из своих помощников. - Шафран! Шафран!!! Не имбирь! Сам это жрать будешь!
Кухня занимала цокольный этаж основного здания замка, и отсюда без особого труда можно было добраться до покоев его светлости, если бы не стража, день и ночь стоявшая перед дверью, что вела в верхние палаты.
В дальнем от Джоша конце кухни находился невероятной величины разноуровневый очаг, с многочисленными крюками для котлов всех размеров, треножниками, котелками и чанами. Всё прочее пространство занимали столы, а у стен неровными рядами стояли шкафы и полки с кастрюлями, мисками, щипцами и прочей утварью. На некоторых шкафах висели замки, ключи от которых болтались на поясе мастера Гербера. Впрочем, их содержимое (Джош как-то раз подглядел) могло заинтересовать разве что поваров: какие-то банки, специи и редкие ингредиенты для приготовления еды. И везде корзины, корзины. Множество корзин с овощами, зеленью, битой птицей, яйцами и еще бог знает с чем.
Джош поморщился. Запахи здесь всегда стояли потрясающие, но только не там, где он сейчас сидел. Каменный пол кухни из огромных щербатых плит имел небольшой уклон в одну сторону и длинный жёлоб для слива нечистот. Этот жёлоб шёл прямо под ногами Джоша и, слегка изгибаясь, выходил к отверстию в стене, через которое вся эта гадость выливалась прямо на внешнюю сторону замка, на городские улицы. Как это не удивительно, но он так и не смог привыкнуть к этой вони, даже несмотря на то, что проводил в кухне изрядное количество времени. Всем прочим, кажется, было всё равно: женщинам, ощипывающим птицу; поварятам, без умолку болтающим за работой; хмурым носильщикам, которые постоянно подтаскивали всё новые корзины и уносили пустые, и прислуге, время от времени спускавшейся вниз из господских комнат.